Да, единственный и неповторимый Яшин лежал в общей палате – мало ему было своих страданий. «Эй, вы там, наверху!», – хотелось выкрикнуть вслед за Аллой Пугачевой, чтобы «верхние» очнулись от безразличия. Понимал и понимаю, что взывать к бесчувственным роботам бесполезно. Понимал и Яшин, за пару лет до своего несчастья пригвоздивший их к позорному столбу, когда плюнули в душу, не пуская на чемпионат мира. Жаль, что в частном разговоре, но прилюдно или публично не мог, потому как никогда не был скандалистом, да и немедля заткнули бы рот. Но слухами земля полнится, и кому надо стали известны яшинские слова, бьющие как удар хлыста: «Скоты, разъезжают за наш счет на лимузинах, обжираются бесплатно и докладывают на самый верх – мы чемпионы Европы, мы выиграли Олимпиаду… Как будто это их заслуга».
Самовлюбленные властолюбцы палец о палец не ударили, чтобы создать нормальные больничные условия человеку, который считался лицом нации, что же говорить об остальные бедолагах? Дело-то было по сложности копеечное. Когда о ситуации прознал известинский журналист Борис Федосов, он за полчаса добился от главврача отдельной палаты для Яшина.
Но угнетала вся обстановка института протезирования, своими допотопными изделиями обрекавшего любого из своих пациентов на новые страдания. Невыносимо было мириться с убожеством наших медицинских учреждений. Хорошо еще, не довелось узнать ему, что стало твориться там в наши дни, коли сами врачи стали называть в 90-е годы не иначе как «грязелечебницами» заплеванные больницы, лишенные простыней и лекарств. Хорошо, что лишен «счастья» узнать (а то сердце бы не выдержало), как политико-олигархическая камарилья ввергла в пучину нищеты и бесправия неисчислимое множество безработных, беззарплатных, бездомных, беспризорных, обездолила целые людские контингента, превратив в неимущих миллионы учителей, врачей, пенсионеров.
Но и то, что застал, что оказалось лишь прелюдией к сплошному издевательству над людьми, не раз побуждало его задумываться, почему громкие должности и шикарные кабинеты, дающие их обладателям кучу возможностей облегчать жизнь людям, наоборот, вытряхивают из большинства вершителей судеб сочувствие и человечность. Ведь чаще всего происхождением они из тех самых низов, над которыми измывались. Яшин же хорошо помнил, как люди помогали друг другу во время войны, как в эвакуации заводское начальство вместе с рядовыми работягами перетаскивало из вагонов неподъемные станки и в лютые морозы устанавливало их прямо в заснеженном поле, где параллельно возводили заводские цеха. Может, в молодые футбольные годы был слишком беззаботен и погружен в свое дело, чтобы замечать изнанку установленных порядков и разбираться в них, но чем дальше, тем больше соприкасался с несправедливостью и хамством в отношении людей.
В отличие от надутых фанфаронов, считающих свое должностное возвышение или общественное воспарение поводом для пренебрежения к простым смертным, слава богу, встречались Яшину среди «руководящих товарищей» и такие, кто сохранил душу и сердце. Множественные обязанности и заботы никак не мешали председателю Московского городского совета «Динамо» Льву Евдокимовичу Дерюгину непрестанно хлопотать о житейском благополучии спортсменов, хотя бы элементарном их обустройстве. В советское время было ох как непросто добывать, или как говорили, выбивать любые материальные блага, а особенно квартиры. И Дерюгин с кровью выколачивал их для динамовских игроков, а сам, занимая столь значительный пост, долго ютился с женой и ребенком в жалкой коммуналке. Лев Иванович ощутил с тезкой родство душ, ибо сам был точно так же озабочен чужими проблемами и бедами больше, чем своими собственными. Лишь в кругу таких людей он оттаивал от мерзопакостей, которые подкидывала жизнь, их взаимно притягивала добропорядочность и сердечность.
Необязательно были или становились они так близки, как старинные друзья еще с заводских времен, соорудившие Льву Ивановичу после ампутации специальные сани для удобства передвижения на зимней рыбалке, или еженедельно таскавший его в эти времена на своем загривке в парилку Георгий Рябов, могучий центральный защитник «Динамо» начала 60-х, а впоследствии работник дипкурьерской службы МИДа. Но оставались верны человеческой солидарности, считали нормой подать руку помощи попавшему в беду, как поступил журналист Александр Горбунов. Работая корреспондентом ТАСС в Хельсинки, он организовал Яшину обследование в тамошней клинике и изготовление подходящего протеза (взамен невыносимого отечественного), и все это за счет финской фирмы, да еще и поселил у себя дома, хотя тот долго отказывался, не желая стеснять людей.
Жена Горбунова Светлана взялась было отучить дорогого гостя от курения. Смотрели они как-то телефильм об испанском чемпионате мира 1982 года, закадровый текст читал первый и лучший исполнитель роли Джеймса Бонда знаменитый шотландский актер Шон Коннери. И вот голосом Бонда произносит: «На чемпионате мира было много неплохих вратарей, но ни один из них не выдерживает сравнения с легендарным Яшиным». И Лев Иванович реагирует на попытку отобрать сигарету:
– Вот ты меня ругаешь Светик, а он, слышишь, что говорит: ле-ген-дар-ный!
Словом, великий спортсмен и из этой жизненной драмы выкарабкался, вышел, как всегда, достойно. «За годы работы с Яшиным в сборной, – писал Андрей Петрович Старостин, – мне ни разу не довелось видеть его в беспомощной позиции, в которую легко попасть вратарю. Не оказался он беспомощным и перед лицом судьбы, которая послала ему тяжелое испытание. Он выстоял».
Когда Яшина в прямом и переносном смысле свалила беда, подняться, пойти, снова включиться в активную жизнь помогли ему не только собственный характер, усилия жены, всей семьи, но и буквально каждодневная поддержка знакомых, полузнакомых, вовсе незнакомых людей. Даже еще толком не отойдя от наркоза, слабо улыбнулся оперировавшему хирургу. Покровскому только осталось произнести слова не утешения, но правды:
– Раз улыбаетесь, будете жить дальше.
К жизни и добрым делам возвратили и прочитанные письма.
«Дорогой Лев Иванович! Позвольте медсестре военных лет сказать вам: то, что произошло, ей-богу, не самое страшное. Главное сегодня – бодрость духа, сила воли, стремление побороть болезнь, Уверена, что у вас и Валентины Тимофеевны мужества достаточно. Прежде всего, вам нужно поднять себя и пойти. Мой дед, белорусский крестьянин, который умер в возрасте 91 года, говорил: «Нас двое – хворь и я. Я должен быть сильнее, поэтому надо встать и идти». Желаю Вам бесконечной душевной бодрости. Л.Я. Фрусина, Днепропетровск».
«Дорогой коллега Лев Яшин! Пишет тебе бывший футболист киевского «Динамо» Виталий Голубев, который вместе с тобой играл за сборную СССР. Товарищи рассказали мне о твоей болезни. Я тебе сочувствую как никто: у меня случилась та же беда – ампутация правой ноги. Признаюсь, я был в отчаянии. Но дело пошло на поправку, рана заживает. Уверяю тебя, нужно радоваться жизни. Много гуляем с женой, теперь и сам выхожу на прогулки. И у тебя все будет хорошо. Будь здоров и счастлив. Виталий, Киев».
«Дорогой Лев Иванович! В трудную для Вас минуту мы, все шесть тысяч участников турнира по мини-футболу на снегу «Зимний мяч Автограда», рядом с вами. Ни один турнир «Зимнего мяча» не проходил без вашего участия. Мы готовимся к пятому юбилейному. Не забывайте, что вы – его главный судья. Верим в ваше мужество и силу воли. Всегда ждем вас в Тольятти. Участники соревнований».