– Пошли, покажу, – обратился Костяшка к застывшему в восторге палачу.
Не решаясь прикоснуться к мужчине в синем, золотарь дважды повторил, и лишь тогда Гудо посмотрел на него.
– Чудесны плоды искусных рук человеческих, – тихо промолвил Гудо.
– На то есть воля Божья. Без нее ни один кирпич не лег бы в кладку.
Костяшка поманил рукой палача за угол собора. Тыльная часть здания была не настолько впечатляющая, как фасад. Тому мешали множество пристроек, сделанных как из дикого камня, так и из дерева. К одной из деревянных пристроек золотарь и привел Гудо.
– Вот! – Костяшка распахнул широкую дверь. – Для церковников и знатных гостей.
Гудо нагнулся и зашел внутрь. Резкий запах не оставлял сомнения в использовании данной пристройки. О том же говорил небольшой деревянный помост с квадратными дырами. Возле каждой дыры лежал пучок соломы.
– А это что? – явно недоумевая, палач показал пальцем на несколько крюков, вбитых в стенку.
– Это, – услужливо улыбнулся золотарь, – для одежд. Отец Вельгус, настоятель собора, вешает здесь свои церковные одежды. Ведь запах человеческого дерьма изгоняет проклятых блох и даже клопов. То же он советует и церковной братии.
– Отец Вельгус… – палач грустно покачал головой.
Сквозь едкий запах отхожего места на палача дохнул холод подземелья Правды.
* * *
Харчевня на улице Трех Гусей постепенно пустела.
Поспешно опрокинув кружки с пивом в свои дряблые животы, первыми ушли мастера. У них множество наиважнейших дел. Нужно до наступления темноты принять работу подмастерьев и учеников, определить, какова прибыль, и, охая, отсчитать налоги городу и взносы в собственные цеховые союзы. За ними потянулись подмастерья на последнем году выслуги. Эти уже в меньшей степени зависели от придирчивых мастеров и оттого выставляли напоказ свою скорую независимость. Особенно если в харчевне не было их собственных мастеров или старейшин цеха. Да и харчевни они выбирали из тех, что подальше от их мастерских. Забежавшие со случайными мелкими монетками ученики застывали в темных уголках с шипучим пивом и в скором времени покидали харчевню.
И все же хозяин харчевни Кривой Иган был сегодня доволен. В углу у затухающего камина сидели четверо приятных гостей. Правда, двоих из них нельзя было отнести к уважаемым горожанам в силу их постыдной работы, а вот двое других своими одеждами и разумными разговорами обнадеживали хозяина, и он рассчитывал, что через какое-то время они потребуют еще два больших кувшина пива к тем трем, что уже успели выпить.
– Эй, Иган, еще кувшин пива…
Хозяин угодливо улыбнулся, но, отвернувшись, сердито фыркнул. Кривому Игану никак не по душе было подавать на стол золотарю Костяшке-Томасу.
– Да подай мятного сыра…
А это уже пьяно протянул могильщик Ешка. Ему-то с его лопатой вообще лучше было бы сидеть у могильных плит. Но как такому в чем-то откажешь? И ростом, и шириной плеч он был под стать молотобойцам в кузницах. Да и оспа, что изуродовала лица едва ли не двум третям жителей города, не коснулась его смуглого лица.
Кривой Иган долил в кувшин пива и согласно кивнул самому себе. Ведь Ешка, как и почти все мастеровые в городе, принял ремесло – свою лопату – от отца. Как и тот от своего. Работа не в почете и не очень частая, зато у могильщика крепкий кирпичный дом и с десяток свиней. Хорошо живет.
А вот кому хозяин харчевни с удовольствием подал пиво и сыр, так это алтарнику Кафедрального собора Хайнцу и незнакомому Игану молодому человеку, которого он сам про себя прозвал купцом. Вот уж действительно приятный и достойный гость. И одет в новенький камзол, и плащ по торцу в лисьем меху, да и на ногах мягкие кожаные сапоги любекской [33] работы. Говорит мало, больше слушает. Зато так приятно улыбается и не плюет после каждого глотка на пол. И что привело его за стол с этими простаками?
Хозяин харчевни посмотрел на пол и тяжело вздохнул. Он помнил, как мальчишкой с наслаждением топтал привезенный отцом болотный камыш. Он был свежесрубленный, зеленый, с гибкими пикообразными листьями. Это было в год смерти старого Игана, деда теперь уже старого Кривого Игана. С тех пор подстилка не менялась. Так и лежит она, пропитанная слюной, мочой людей и собак, пролитым пивом, объедками рыбы и всякой дрянью.
Дорого ее менять, да и зачем и для кого… При дедушке Игане было полно гостей. Кому пива, кому вина, кому сытный ужин. А то и по нескольку десятков братьев по цеху пирушки заказывали. Было ремесло, славная торговля. Денежки водились даже у учеников. А потом наступил великий голод. Деревни наполовину вымерли. В городе не стало сырья. Кому продавать? Лучшие мастера перебрались на север, в города Ганзейского союза. А те, что остались, едва зарабатывали на водянистую кашу. Где уж тянуться за вином, пивом и жирным мясом. Да еще эти разбойники, совсем разорившие город. Спасибо великому и мудрому бюргермейстеру Венцелю Марцелу – он извел под корень проклятых наемников. А после того как на Ратушной площади поработал железом этот страшный палач, в округе вообще стало тихо. К городу потянулись селяне, арендаторы, даже купцы с товарами. Разорять людей на дорогах перестали.
Вот как раз об этом пьяно трепался золотарь:
– Истину говорю – палач фигура важная и… полезная, с какой стороны ни посмотри. Я не про разбойников. Если бы их кости не торчали на колесах у городских ворот, о них бы и не вспомнили. Но помнить надо. Пусть это будет напоминание каждому, кто подходит к городу, – не желай чужого добра и жизни. Великий грех… А кому охота попасть в руки нашего палача? Вы ведь видели его руки? Это да-а-а.
– Вот и скажи, как он тебя… – громко засмеялся могильщик.
Костяшка-Томас уже хотел было сердито стукнуть кулаком по засаленной столешнице, но вдруг улыбнулся и счастливо посмотрел на свои ладони.
– А хоть бы и так. Нет худа без добра. Истину говорят святые отцы. Правду не скрою – как взял он меня за шею и поднял над землей, так, думал, это мой смертный миг. Гадал ли мой отец, да и я сам, что кончусь в руке палача?
– Значит, ваш палач может вот так хватать за шею свободных горожан? – с сомнением в голосе спросил молодой человек, принятый хозяином харчевни за купца. – Вольные же в вашем городе порядки.
Золотарь бросил на молодого гостя мутный взгляд.
– Ты хороший человек… Э-э-э… Как тебя?
Молодой человек усмехнулся.
– Да как и от крещения – Патрик. Ты меня уже третий раз спрашиваешь.
Все засмеялись. А громче всех сам золотарь.
– Крепкое пиво сегодня. Вот только он меня одной рукой к небесам подносил. Если бы двумя, то точно голову оторвал бы.
– Старших нужно слушать и делать то, что приказано, – с усмешкой заметил могильщик Ешка.