Если миром правит золото, то миром правит зло. Не нужны Гудо старые боги и их ненавистное золото. Его бог гневается, когда люди убийством и обманом собирают сокровища на земле. Истинные сокровища только на небесах.
Об этом говорит другой человек. Говорит, что Господь первому ему сообщает свою волю. В этом сне он накладывает крест на Философа и тот исчезает вместе с сокровищами старых богов. Затем человек ведет Гудо на ту самую поляну, что рождает радужное облако из крылышек порхающих бабочек. Здесь радостно и светло. Легко дышать, потому что видны небо и солнце. Но Гудо не чувствует себя счастливым. Этот человек сильно сжимает могучую шею мужчины в синих одеждах. Сжимает и молчит.
А бабочки поднимаются все выше и выше. Вот они и совсем исчезли в опускающемся посеревшем небе, что продолжает свое падение и становится все темнее и темнее. Неужели небо желает раздавить Гудо? Но этого не может случиться. Ведь с ним рядом человек божий, изгнавший старых богов земли! Кто он?
Почему он рядом с Гудо? И почему он так больно сжимает шею? Что желает он от Гудо? Почему причиняет боль? Разве мало в жизни Гудо было тех, кто причинял ему боль? Почему этот незнакомый лично с ним человек также желает его страданий?
Странно, Гудо так и проснулся, ощущая боль на своей шее. Проснулся, но так и не смог понять, что и отчего. Конечно, ему было известно, что в сон приходят мысли тех, кто думает о спящем. Так сказал мэтр Гальчини.
Понятна тревога Философа. Он не может не думать о том, кто заставил его открыть страшные тайны, цена которым жизнь и вечные муки после нее. Но может ли незнакомый святой человек думать о каком-то незнакомом человечке?
Кого спросить об этом? Кто мог бы разгадать тайну сна? Да и спросить нельзя никого. Ведь толкователи снов уже давно преследуются церковью, как колдуны и ведьмы. Такие люди хранят свой дар так же тщательно, как хранит свою тайну Философ.
И почему все же принял Гудо человека, схватившего его за шею, за наделенного святостью? Что же это за сон? Может это предостережение? От самого Господа? Или от сатаны? Только они могут наслать сон. А может и не только они. Может и прав мэтр Гальчини, утверждая, что сон простых людей от слабости и глупости самого человечка? Только избранные видят вещие сны. Гудо просто человек и сон его глупость.
Да, это всего лишь глупый сон. Его нужно забыть.
Но он забываться не желает. Одно лишь утешение – этот святой человек с могучим крестным знамением – не мучитель Гальчини.
* * *
И хотя еще стояли ласковые солнечные дни, порывистый холодный ветер напоминал о том, что наступила осень. Да и море потемнело и перекатывалось большими волнами. Оно уже не звало в свои объятия, и только неугомонные чайки, не желая замечать его перемен, все еще радостно перекликались, опускаясь на предупреждающие воды.
Гудо вздохнул и отправился на несколько сот шагов вглубь острова. Здесь, на широкой поляне, озаборенной вековыми дубами, тополями и ивами, все еще благоухали полезные травы. Именно полезные, ибо Гудо, не очаровываясь красотой и гармонией множества цветов и соцветий, безжалостно топтал их в поисках ему необходимых.
Там в большом гроте на берегу моря уже были припасены высушенные и приготовленные на спирту целебные травы и ягоды. Именно они всего лишь через месяц помогли стать на ноги изувеченным Весельчаку и Ральфу, восстановили силы генуэзца Франческо Гаттилузио и просто омолодили отца Матвея.
Велика сила трав, особенно когда они собраны с великим знанием, в определенное время и смешаны в правильных пропорциях. Господь мудро поступил, дав людям лекарства от всех болезней, поместив их в шалфей, валерьян, чабрец, пустырник, чертополох, шиповник и в сотни и сотни других даров земли. Пользуйтесь люди и радуйтесь, и не забывайте славить имя Божье. А если человек настолько ленив и глуп, что не может понять дара небес, то и на этот случай великодушный Господь ниспослал знания избранным людям-лекарям, вложив в их души сострадание и желание помочь всем страждущим, чьи греховные тела мучают их. Такие избранные и сами мучаются, близко к сердцу принимая болезни часто и не знакомых им людей. А если пришлось с больными совместно перенести тяготы и лишения, то желание помочь значительно возрастает.
Вот и сейчас, собирая последние пригодные травы этого года, лекарь в синих одеждах думал о тех, кто ожидает его у входа в грот. Ожидает по разному, но всех их объединяет одно – благодарность человеку, что оживил их тела. Даже многократно гневавшийся Франческо уже не называет Гудо палачом. А неделю назад он даже обратился к нему, начав со слов «Любезный господин Эй»!
Так на генуэзца подействовала встреча с волшебным поляной Петалудес, каждый шаг по которой рождал дивное зрелище поднимающихся один за другим облаков, сливающихся в одно огромное и сказочно волшебное – то самое облако из порхающих бабочек, что этой ночью снилось Гудо. Наверное, это зрелище глубоко запало в душу мужчины в синих одеждах, раз оно так красочно отобразилось в его «глупом» сне. А что самое странное это зрелище наяву мало чем отличалось от видений, которые уже присутствовали в растревоженном мозгу Гудо. Как они могли попасть в его сознание еще до того, как были увиденными? И почему они вызывают больше интереса, чем безусловная красота цветка. Ведь бабочка в сущности своей бесполезна, а вызвала восторг в душе Гудо. Цветок прекрасен, но лекарь Гудо видит в нем лишь полезность.
Этого Гудо объяснить не мог. Но он был рад, что сдержал свое слово и привел Франческо его собственными ногами на то место, о котором говорил отец Матвей. Этим он сдержал данное в пещерах слово и был рад тому, что глаза генуэзца заблестели от удовольствия, и теперь в них навсегда поселилась жизнь, напрочь изгнав некогда очень желанную смерть.
В этом походе за дивным зрелищем Гудо, Франческо и других своих «гостей» сопровождал Философ. Вначале он наотрез отказался проводить нежеланных гостей своего тайного грота почти в сердце острова. Но Гудо настоял, как и множество раз до этого. Благодаря этим настояниям, жизнь в мрачном гроте была вполне сносной. Хорошая пища, вино, вода и даже спирт для настоек. А затем старания местного брадобрея и новая одежда до неузнаваемости преобразили узников ада Марпеса. Они не узнавали себя, не узнавали друг друга и от этого по-ребячески хохотали. Не сменил, но тщательно выстирал и починил свои странные одежды лишь Гудо. Над этим тоже хохотали, но очень недолго. До тех пор пока Гудо не посмотрел на каждого из обитателей грота из-под нахмуренных бровей.
Разве смогут они понять, да и стоит ли это объяснять?
А мог ли сам Гудо вразумительно объяснить это свое совсем не умное решение. Странные синие одежды с головой выдавали врагам самого разыскиваемого палача всех времен и народов. Но с другой стороны, ни одна, даже самая богатая одежда, не способна изменить характерное тело и уродливое лицо. Его невозможно было не узнать даже тому, кто видел палача со спины. Так стоит ли менять, ставшую уже второй шкурой синюю одежду.
Но главной в этом вопросе была другая мысль. А точнее, видение.