…Не сказать, чтобы Ксюша жалела о замужестве – нет, вовсе нет. Она любила Реми ничуть не меньше, чем раньше, но все же семейная жизнь так связывает! Когда ты одна, ты можешь откликнуться на любое приглашение, на свой страх и риск. Учитывая, что французы галантны и ненавязчивы, «страха и риска» совсем немного… Другое дело, когда вы пара – тут уже и приглашений меньше, и решения принимаются вдвоем, и жадные мужские взгляды на Ксюшу выводят из себя Реми, и он отказывается от приглашений… Ксюше на жадные мужские взгляды начхать, они всего лишь ключ, который открывает для нее те двери, на которых написано: «Посторонним вход воспрещен». А именно такие двери Ксюша и обожала – из-за них ее сердито выковыривали экскурсоводы все ее музейное детство.
Быть хорошенькой и обаятельной женщиной очень выгодно, как оказалось: на тебя обращают внимание, с тобой знакомятся люди (мужчины в основном, но женщины тоже иногда), которые при других обстоятельствах головы бы не повернули в твою сторону – в сторону маленькой безродной парвеню, без всякой стартовой среды и базы.
Одним словом, ей с удовольствием помогали – и именно за красивые глаза! Не более того! Вот чего Реми не может понять: она не намерена ничем никому платить. Если ей предлагают помощь, она ее принимает. Она не считала, что обманывает мужчин, которые, завороженные ее хорошенькой мордашкой и обаянием, открывали перед ней запретные двери. В самом деле никто же из них не говорил: давай заключим сделку – я тебя познакомлю с таким-то, приведу туда-то или отрекомендую там-то, а ты за это будешь со мной спать! Нет, они такого не говорили – они по своей доброй воле и инициативе предлагали ей помощь, без малейшей просьбы с ее стороны. А что они при этом думали и на что рассчитывали – их проблема.
Некоторые, впрочем, намекали, что ждут «благодарности». Ну в таких случаях Ксюша поступала очень просто: «Я замужем, месье». На эту фразу некоторые мужчины реагируют непонятливо, со странной усмешкой, словно Ксюша глупость сморозила. Тогда она поясняет: «Я мужа своего люблю». На что жаждущий «благодарности» мужчина все еще недоверчиво улыбается: ему, бедняжке, никак не понять, почему она не может переспать с ним, даже если она замужем и даже если она любит мужа. Это ведь вещи совсем разные!
Особо тормозным Ксюша растолковывает: «Я не сплю с мужчиной, которого не люблю. Причуда, типа, у меня такая. А люблю я, видите ли, моего мужа. В силу чего вас уже любить не могу и, следовательно, спать с вами не буду…» Уфф, вот работенка! Втолковывать детские истины в их тупые головы!
Вот именно этого и не мог понять Реми. По сути, он реагировал так же, как и остальные мужчины: считал, что ее любовь к нему не может стать препятствием для посторонних связей, – и ревновал ее. И как ему объяснить, скажите пожалуйста, что любовь для интеллигентной русской девочки – это святое, и она никогда не разменяет ее ни на какие соблазнительные предложения? Нет, невозможно. Эта разница менталитетов убивала Ксюшу. Как и глухая ревность любимого мужа.
Когда она получила приглашение в спектакль Пьера Кардена, разразился скандал. И теперь глупый Ремиша страдает от ревности и подозрений, совершенно безосновательных. Ксюше его даже жалко… Но она твердо решила настоять на своем. Не ее вина, что у него другое понимание любви. Ей его жалко, да – но пусть мучается, раз такой глупый.
В конце концов это его проблемы, которые он сам себе придумал!
– Мэтр [11] Леблан, – долетело до ее слуха. – Дидье Леблан.
– Спасибо за комплименты, мэтр. C вашего позволения, я продолжу мою трапезу, я голодна, – вежливо улыбнулась Ксюша.
Сейчас у нее не было никакого настроения заводить новые знакомства. Ей даже захотелось вернуться поскорей домой, к глупому Ремише, обнять его и почувствовать его всегда горячие губы… И Александра с Алешей уже прилетели – ей бы к ним ко всем, вместе ужинать и взахлеб обмениваться разными рассказами!
Ксюша, по сути, была страшно семейной, обожала домашний уют и узкий круг самых любимых людей. Будь ее воля, она бы вообще ни на какие тусовки не ходила, а писала бы себе спокойно статьи дома или на худой конец в редакции… Проблема, однако, в том, что писать статьи имеет смысл только тогда, когда их кто-нибудь намерен публиковать. А до этого надо еще дожить, доплыть, догрести, пробиться в узкий круг «своих», который и без нее тесноват… Вот когда она добьется своей цели, когда у нее будут постоянные заказы на статьи или даже штатная работа – вот тогда она и порадует страждущего Реми. А пока…
А пока следовало дождаться директора по кастингу, обещавшего отвезти ее в Париж никак не раньше четырех.
– Зовите меня просто Дидье, – говорил между тем мужчина в кремовом костюме.
Просто Дидье или мэтр Леблан – ей без разницы. Придется тут торчать до отъезда, и надо хоть как-то развлекаться.
Кто-то вдруг вступил в разговор с новыми комплиментами в адрес «Евы», еще несколько человек ввязались – несколько вопросов, несколько ответов, и неожиданно пошел общий бурный треп на русскую тему. Путин, Чечня, мафия, русские проститутки – все эти животрепещущие сюжеты сконцентрировались вокруг Ксюши. Она что-то отвечала, с чем-то не соглашалась, где-то уточняла и вносила поправки…
Кажется, Дидье Леблану не понравилось, что Ксюшу увели у него из-под носа.
– Раз вы журналистка, то вас должны интересовать материалы, пока недоступные общественности, – отвлек он ее от общего разговора. – Например, уголовные расследования, дела, заведенные на известных личностей, финансовые махинации и коррупция… Я хочу вам дать совет, – говорил он ей, любезно дыша в ухо, – во Франции, для того чтобы первым заполучить информацию, нужно дружить с адвокатами. Именно адвокаты обладают эксклюзивной информацией такого рода!
Ксюша кивнула: она это знала. Более того, она уже потихоньку примеривалась к статьям подобного масштаба. Он ей был пока что не совсем по зубам, этот масштаб, – подобные дела находились в самом сердце французского общества, затрагивали наиболее известные имена, и требовалось знать весь социально-политический контекст досконально, уметь писать толково и тонко, делая попутно уместные аллюзии и обоснованные выводы. Со строгим французским законом о диффамации недолго было залететь и под суд, чуть только твоя мысль вильнет в недоказательную сторону, пусть даже абсолютно всем очевидную… C другой стороны, надо же было с чего-то начинать! Взять какой-нибудь материал – благо, парочка адвокатов у нее были уже «схвачены» – и попробовать написать статью. И, если получится, предложить какому-нибудь из ведущих журналов. Риск здесь повышенный, да – но и пробивная сила таких материалов высока. Они могли бы открыть ей двери престижных изданий, пока запретные…
Из нагрудного кармана в руки Ксюши проследовала визитная карточка Дидье Леблана и заверение в готовности помогать с эксклюзивными материалами столь очаровательной «русской француженке».
В это время Ксюшу кто-то снова окликнул с «русским вопросом», и новый виток разговоров заставил ее забыть о Дидье Леблане, который к тому же куда-то подевался.