Яичница опять не задалась. Он умел классно варить сосиски, но те вывелись еще на прошлой неделе. Супружеский спор — кто должен заполнять холодильник, напоминал арабо-израильский конфликт, только без военных действий.
Звонок телефона прервал трапезу.
— Да… — Плетнев старался говорить негромко, чтобы не услышала жена, — да, все в силе… Хорошо.
Обладательница меццо-сопрано имела еще одно замечательное свойство — появляться именно в самый неподходящий момент.
— Плетнев, хватит болтать. Проводи лучше жену. — Голос любимой наждаком проехал по ушам.
Что ее провожать-то? Не заблудится, входную дверь найдет без навигатора!
— Извините, всего хорошего. До встречи, — Антон Романович решил не давать лишний повод для скандала, свернув мобильный разговор.
Покорно выполз в прихожую для ритуальных проводов. Эх, забрали бы ее в армию на годик-другой — вот он бы тогда провожал от души!
— Кто звонил? — подозрительно поинтересовалась Ирина, инспектируя свое отражение в зеркале.
— Из охотничьего клуба, — нарочито равнодушно доложил муж.
— Вернешься когда?
— Часов в десять.
— Почему так поздно?
Плетнев подумал, что из его жены получился бы отличный опер — вопросы задавать она умела. Причем не тот опер, который «злой», а тот, который «очень злой».
— Отчетное собрание в клубе… Вон позвонили. Не могли раньше сказать, так нет — все в последний день. И кому это нужно? Отчеты, выборы, перевыборы… И здесь бюрократы.
Плетнев, словно плохой актер, которому доверили главную роль в топовом спектакле, очень старался быть убедительным. И вроде бы получилось. Недаром в театральной студии занимался. При местном ДК.
— Ладно… — Ирина дежурно подставила щеку для поцелуя, подхватила сумочку и упорхнула.
* * *
Вячеслав Андреевич Золотов разбивал кабриолетом десятибальные пробки, словно ледокол торосы. В переносном смысле, конечно. Хотя, наверное, сумел бы и в прямом. Уверенность и спокойствие — вот главные последствия приема импортных антидепрессантов. Он ехал на работу. Приносить пользу великой стране. Ну и себе, конечно.
В салоне возбуждающе пахло натуральной кожей, глаз радовал встроенный навигатор, а слух ублажал качественный звук.
А как еще? Хочешь иметь представительный вид — начинай с автомобиля и часов. В Америке, говорят, человека встречают по ботинкам, а у нас по машине.
Иногда Золотов даже завидовал тем, кто отпраздновал шумный юбилей — сорокед или даже полтос, — им о солидности думать не нужно. А еще лучше для дела, когда имеется качественное пузо. Пузо, сверху переходящее в грудь, а оттуда плавно в лицо. Как у насекомых. Только у тех головогрудь, а здесь — пузолицо. Пузолицо почему-то сразу вызывает у людей уважение.
У Золотова такого богатства, как пузолицо, не имелось. Даже не намекалось. И тридцатилетний юбилей — ни то ни се — он отпраздновал всего три года назад. Вот и приходилось брать антуражем. Листать глянцевые мужские журналы, вникать во всяческие бренды и тренды. Следить за модными новинками, инвестировать в себя.
Разве обратила бы на него внимание несравненная модельная птичка Жанночка, если бы не имидж, который все?
А на поддержание достойного фасада требовались немалые материальные средства. Одни швейцарские часы, что у Золотова на запястье, по стоимости превосходили годовую зарплату всего его отдела. Но зато, когда требовалось подтвердить собственный весомый статус, он неизменно вскидывал руку как бы в поисках потерянного времени. И его нарочито непринужденный жест на собеседников, как правило, действовал. А потом владелец брендовых часов садился в престижный автомобиль и уезжал. Или приглашал с собой. По обстоятельствам. Вез в собственную квартиру в престижном зеленом районе. Не какое-нибудь Долгопрудное. Жизнь удалась. По контрасту с другими — кому не удалось свить гнездо в зеленом районе. А зарплата у чиновника средней руки не так чтобы очень. Если ее озвучить в банке, то и однушку в Бирюлево в ипотеку не дадут.
Через полчаса спринтерской езды Вячеслав Андреевич оказался у промежуточной точки пути — паркинга. Дважды в день, утром и вечером, он заезжал сюда, словно великий разведчик Штирлиц. Только Штирлицу было проще, он — вымышленный персонаж, а Вячеслав Андреевич вполне реальный. И ему не надо клеить усы, надевать очки и берет. Ему всего лишь надо пересесть в старые «жигули», достать из бардачка дешевые тайваньские часы и нацепить вместо швейцарских. Переобуться из «Италии» в «Китай». Ритуал соблюдался неукоснительно. Как-то раз забыл поменять часы, в результате весь рабочий день доказывал коллегам, что на руке дешевая подделка из так называемого таможенного конфиската. Единственным предметом, которого не стеснялся Вячеслав Андреевич, его старенький первый «айфон». Тратиться на всякие новомодные гаджеты он считал полной глупостью и помощью западным корпорациям. И это еще один показатель солидности. У многих очень уважаемых граждан на поясе висели не «пятые» или «шестые», а протертые до блеска «Nokia».
Ритуал хоть и соблюдался, но постепенно начал надоедать и раздражать. По очень простой причине — ездить на кабриолете Вячеславу Андреевичу было особо и некуда. В супермаркет? Да там никому дела до него нет. На тусовки? Он их не любил, хотя и познакомился с Жанной на одной из них — в закрытом клубе. В родной Алексин? Нельзя — сразу возникнут вопросы. А понтоваться перед соседями? Так вроде не пацан. Несколько раз, забывшись, возвращался домой на «жигулях». И что соседи? Да ничего. Даже не заметили. Нынче кабриолетом никого не удивишь.
Но продать его и купить агрегат, соответствующий занимаемой должности, рука не поднималась. Наверно, сказывалось тяжелое провинциальное детство, пришедшееся на начало перестройки, когда, провожая взглядом какой-нибудь братанский джипарь, думал: «И у меня такой будет». После чего доедал бутерброд с дешевой колбасой и чечевичную похлебку, собранные матерью в школу.
И вот есть. Даже не джип. Круче. Только ездить на нем некуда. Даже обидно как-то. Наверно, было бы не обидно, если бы… Да. Если бы не было промежуточной парковки и переодеваний.
Как-то он услышал фразу, что счастье, это когда не надо себя уговаривать.
Вячеслав Андреевич постоянно ловил себя на мысли, что уговаривает…
Даже в модных клубах светиться уговаривает. Надо же где-то с нужными людьми знакомиться. Мечты-то вроде бы сбылись, но триумф выходил какой-то кислый. Словно вместо конфетки «рафаэлло» подсунули лимон. Важно вышагивая с коктейлем среди таких же важных персон при часах и кабриолетах, он еще больше ощущал какую-то неполноценность. Провинциальный мальчик с бутербродом и дешевым портфелем никуда не девался, вылезал в самый неподходящий момент. Потому что на фоне таких же инкубаторских персон при дорогих машинах, квартирах и прочих атрибутах красивой жизни Золотов ощущал сосущую пустоту под ложечкой. Но он цеплялся за свое кислое счастье, потому что не представлял себе другого.