– Ястреб, здесь Мама, сообщи свой статус.
– Иду по бульвару, строго на юг. Вижу объект…
Тут бульвар был очень интересный – тонкая полоска земли между Черным морем и большим озером…
– Тебя понял, Ястреб, мы взломали его телефон. Дай знать, как только тебе понадобится озвучка.
– Мама, о᾽кей, о᾽кей.
Лейтенант подумал, что люди сошли с ума. Капитально рехнулись. Представьте себе, что к вам пришли бы и сказали – носите с собой вот такую вот коробочку, с помощью которой мы будем всегда видеть, где вы находитесь, и сможем слушать все, что вы говорите. Безумие? Да, а носить с собой сотовый не безумие? Мало того что он, даже выключенный, постоянно посылает сигналы на ближайшую вышку, мало того что у него есть EMAY – код, который остается неизменным вне зависимости от того, какая в аппарат вставлена sim-карта. Так еще и по требованию спецслужб все производители телефонов вшивают в аппараты секретные функции – по команде извне аппарат можно тайно включить, и он будет работать как подслушивающее устройство, передавая разговор в центр или на телефон идущего за тобой агента. Более того, если ты настроил синхронизацию телефона и компьютера, то телефон можно использовать для взлома компьютера. Но люди все равно пользуются сотовыми и верят в гражданские права.
Безумие…
– Ястреб, здесь Кот, где ты?
– Иду по бульвару на юг.
– О’кей, я объеду. Подхвачу тебя при необходимости.
– Кот, о’кей, о’кей…
Гюнеш шел по бульвару и, казалось, не замечал слежки. Лейтенант достал телефон, набрал номер.
– Мама, здесь Ястреб, Мама, здесь Ястреб. Вопрос – как со звуком.
– Звук готов. Можно включать.
– Мама, принимаю…
Лейтенант скривился от шуршания, скрипа и треска, но это доказывало лишь то, что канал установлен. Как только будут переговоры, будет лучше, потому что, скорее всего, стороны будут стоять на месте…
Гюнеш свернул на пляж…
Пляж здесь был бесплатным, а потому грязным, если вам нужен был нормальный пляж, то следовало выбирать отель, у которого есть приватный кусок побережья. На грязном, неубираемом песке стояли шезлонги, приобретенные за счет средств ЕС. Спрыгивая на песок, лейтенант заметил сидящего на корточках наркомана…
Черт…
На пляже преследовать было очень опасно, поэтому он увеличил расстояние до объекта до максимального. Объект прошел еще несколько десятков метров и занял шезлонг. Лейтенант сделал то же самое, но почти в том месте, где он спрыгнул. Если будет надо, он воспользуется зуммом в аппарате, чтобы видеть происходящее.
– Ястреб, здесь Кот, как слышишь?
– Кот, слышу хорошо, что у тебя?
– Поставил машину. Выход с пляжа перекрыт.
– Принято. Будь начеку. Объект на пляже…
– Принял.
Шезлонг был жестким, задание не давало расслабиться и просто почувствовать себя в курортном городе. Наглые чайки расхаживали по песку и в полосе прибоя дрались за то, чтобы подобрать съестное. Пахло морем.
Черт… в какую же задницу мы забрались. Конечно, не сравнить с Афганистаном… немного похоже на озера Тартар в Ираке, за исключением того, что там купаются прямо в одежде. И все же – какой ужас!
– Кот, здесь Ястреб. Видишь что-нибудь?
– Отрицательно, Ястреб, ничего нет. Только одному типу приспичило прямо на улице…
– Что? Что ты говоришь?
– Один тип ссыт прямо на улице в нескольких футах от меня. Мне что-то предпринять?
Черт…
– Отрицательно, просто будь начеку. Мы не полиция.
– Принято…
– И смотри по сторонам. Контактер, скорее всего, пойдет с твоей стороны.
– Принято…
Лейтенант вдруг заметил, как белая прогулочная лодка, похожая на ту, что катает воднолыжников, приближается к берегу со стороны моря. Агент перевел свой мобильник в режим съемки, выбрал зумм, направил его в сторону катера, будто фотографируя пейзаж. Было видно, что на катере трое, и у того, что стоит слева, в руках оружие…
– Мама, здесь Ястреб, Мама, здесь Ястреб. Принимаешь?
– Плюс.
– Мама, наблюдаю лодку типа RHIB, идет к берегу. На лодке трое, один из них с оружием, как понял?
– Принял. Ястреб, подтвердите, что видели оружие.
– Мама, подтверждаю, оружие.
Кто бы это ни был, они сделали глупость. Носить пушку открыто – понты, но зато теперь агенты имели право применить против прибывших оружие.
– Лодка подошла к берегу…
Лейтенант пощелкал по наушнику, проверяя его работоспособность…
– Салам алейкум…
– Ва алейкум ас салам…
– Вы получили последнюю партию? Все дошло?
– Да, дошло, хвала Аллаху. Все в порядке.
– Тогда зачем встречаться? Я жду нового заказа.
– Не все так просто, друг мой…
– Что же сложного? Ваша нефть в обмен на оружие, чего сложного?
– Друг мой, нам стало известно о наличии у тебя оружия намного лучшего, чем то, что ты предлагал нам до этого. Ты мусульманин, правоверный. Но нам поставляешь патроны, которые мы можем где угодно купить, а неверным ты даешь намного больше. Разве мусульманин должен так поступать по отношению к единоверцам? Разве это правильно? Какой мусульманин поступает так?
– О чем ты, Султан?
– Ты понимаешь, о чем я. Я про Париж.
– А при чем тут Париж? Ты получаешь оружие и патроны к нему в обмен на нефть. Скажи, что это нечестная сделка? Я тебя в чем-то обманул? Оружие не стреляет?
– Хвала Аллаху, все стреляет, друг. Но не в этом дело. Ты продаешь ядерные бомбы чеченцам, но почему ты не предложил их нам? Чем чеченцы лучше нас?
Лейтенант боялся дышать, он боялся пропустить смысл хотя бы одного слова – собеседники вели разговор на русском… странно, что не на арабском, но если это представители ИГ, то все понятно: там вся верхушка – чеченцы, то есть русскоговорящие кавказцы, и есть даже этнические русские, принявшие радикальный ислам. Разговор был сенсационным – судя по всему, ИГ вообще не имело никакого отношения к ядерному взрыву в Париже. Зато к нему были причастны какие-то «чеченцы», которые «купили бомбу». Эта информация была бесценна.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Нет, брат, я отлично все понимаю. Ты плохой мусульманин. Тебе деньги дороже Аллаха.
– Повтори!
– Ты все слышал…
Лейтенант щелкнул по микрофону, привлекая внимание.