– Действуй, мой мальчик.
Керра это не успокоило. Он знал, что его взаимоотношения со службой базируются на принципе: твои победы – это наши победы, твои проблемы – это твои проблемы. Это двадцать первый век – никто не будет ставить на кон карьеру, репутацию или что-то в этом роде, чтобы помочь увязшему по уши агенту…
Черт… он даже и не агент – просто привлеченное лицо.
– Вы уверены, сэр?
– Твоя репутация не пострадает, если ты об этом.
Старик подмигнул.
– Вся прелесть нашей профессии в том, что, если твоя репутация немного загрязнилась, не проблема создать другую.
Если бы все было так просто. Но и Керру хитрости было не занимать…
– Сэр, что, если мне предложат совершить теракт на территории России?
Куратор задумался – и неспроста. Здесь правдоподобным отрицанием уже не отделаешься…
– Сообщи мне. По Европе – тоже, если они нацелятся на Европу. У тебя всё?
– Да, сэр. У меня всё…
Группа, собранная по Украине, продолжала тем временем работать в режиме накопления и осмысления информации. Джон Доул снова работал в составе группы, занимающейся «общими» вопросами.
– Что мы сделали не так? – задал вопрос модератор. – Что в отношениях с Украиной мы сделали не так…
– Что мы сделали не так… – усмехнулся Питер Буткявичус, бывший дипломатический работник, сотрудник атташатов в Москве, Ташкенте, Кишиневе и Киеве, – скорее, тут стоит задать вопрос о том, что мы сделали правильно…
– А конкретнее?
– Видите ли, Украина никогда не входила в список приоритетов США. Отношение к посольству и вообще к работе с Украиной было соответствующим. Ставились конкретные задачи – например, обеспечить разоружение, потом не допустить передачи России за долги стратегических бомбардировщиков, потом поддержать оранжевую революцию, к которой, если быть честными, мы не имели никакого отношения. Но мы никогда не пытались сделать Украину своей зоной влияния на пороге у русских. Если русские обвиняют нас в этом, то они неправы, в том, что они потеряли Украину, виноваты исключительно они сами…
Буткявичус прерывался, чтобы глотнуть чая…
– Что надо было бы делать? Для начала – элементарное образование. Как мы делали раньше. Один из важнейших элементов распространения американского влияния где-то – это американский университет в этой стране. Стажировки, гранты на обучение – все это фигня полная. Вы даете молодому человеку грант, он приезжает в США, учится у нас, после чего становится американцем, находит здесь работу и остается у нас жить. Может, это и хорошо, но американское влияние на Украине это не продвигает. Американский университет надо было создать в Киеве, учитывая величину страны, возможно, еще в Харькове, Днепропетровске, Одессе, Львове. Это не так много денег на самом деле, если учесть, сколько мы потратили впустую. Это – продвижение демократии, продвижение американского влияния. Эти университеты мгновенно стали бы элитными, остальные университеты страны пытались бы конкурировать с ними. И гораздо больше их выпускников оставались бы в стране, готовые что-то менять. Так у нас бы возникла стойкая демократическая, американо-ориентированная элита. Какой у нас сейчас нет, и тридцать лет потеряно впустую…
– Но их элиты постоянно заявляли о проевропейской и проамериканской ориентации.
– Перестаньте. Если кто-то в баре говорит, что любит вас, вы ему верите?
Смешки.
– Не всегда.
– Вот именно. Мы запутались… ходим по одному и тому же кругу, живем, подчиняясь устойчивым иллюзиям. Например, если в какой-то стране правит диктатор или автократ, то оппозиция является обязательно прогрессивной, демократической и ориентированной на Запад. А почему? Почему должно быть именно так? Почему если оппозиция родилась, выросла, получила образование в той же самой стране, в той же самой общности, почему они должны принципиально отличаться от власти? Не должны. Так они и не отличаются. Они научились говорить правильные слова, чтобы войти к нам и к избирателям в доверие, но только и всего. За словами нет ничего, а часто единственный принципиальный вопрос, в чем они не сходятся с действующей властью, так это то, что у власти не они. Вот и все…
Все молчали, осознавая катастрофичность услышанного. Потому что из катастрофичности услышанного проистекала и катастрофичность американской политики последних тридцати лет, когда из мирового гегемона и единственной сверхдержавы США превратились в мирового политического изгоя, из части решения, а часто и решения целиком – в часть проблемы.
– Все так плохо? – спросила Ли.
– Да, плохо. Наша политика копает на десять дюймов вглубь, не более. Достаточно нескольких ласковых слов – и мы готовы ложиться в постель с последними подонками. В Украине, да и не только в Украине нет европейски или американски ориентированной единой политической элиты. Там нет вообще политической элиты в том смысле, в каком мы ее понимаем. Там есть прослойка людей, которые в девяносто первом отказались от коммунистической партии, породнились с националистами, наиболее грязной частью бизнеса и криминалом и управляют страной, сменяя друг друга у власти. Одни из них говорят, что они прозападно настроенные, а другие говорят, что они проевропейски настроены, но на самом деле у них нет политических предпочтений вообще, это приманка для избирателей и в том, и в другом случае. Они близки друг другу настолько, что один политик может за месяц поменять предпочтения с крайне правых на крайне левые, а другой может назначить премьер-министром страны человека, которого до этого скинул народ посредством революции. Мы идем в Европу, и Европа починит нам дороги, а минимальное жалованье составит семьсот евро в месяц. Мы идем в Россию, в Таможенный союз, получим дешевый газ и рынки, и мы были с Россией много сотен лет… это не более чем пароль для избирателя. На самом деле интерес у них один – деньги. Немного в сторону – хотите, расскажу кое-что про Молдову?
Буткявичус допил чай…
– Молдова – страна с населением три с половиной миллиона человек, у Черного моря, между Румынией и Украиной, часть бывшего СССР. Я начинал там. В две тысячи девятом, когда там произошли антиправительственные беспорядки и сбросили правительство коммуниста Воронина, а к власти пришла группа демократических и проевропейских политиков. Через шесть лет народные волнения повторились, уже по результатам их правления – когда их обвинили в потворствовании, а возможно, и в прямом участии в краже миллиарда долларов.
Так вот, я приезжал в Кишинев из Киева в две тысячи двенадцатом. И что меня поразило – здания… Здания, большие здания, в которых ранее сидели коммунистические органы власти, а потом президент независимой Молдовы. Во время беспорядков 2009 года они были серьезно повреждены, и когда я прилетел в Кишинев, то увидел, что их просто обнесли забором, их так никто и не стал восстанавливать. Правительственные структуры просто переехали в другое здание.