– Будем драться, и точка.
Бургомистр вздохнул. Господи, что за наказание – слушать глупца! Без сомнения, Фридрих – хороший мастер и свечное ремесло знает получше многих. Но здесь, в Совете, от него нет совершенно никакого толку. Никогда ни во что не вникает и не желает слушать других. Вместо этого придирается к мелочам, начинает склоки, шумит и горлопанит там, где нужно посидеть и подумать.
– Не знаю, как вы посмотрите на это, – вдруг пробасил Хагендорф, – но в Магдебурге есть несколько крепких ребят, которые собирают деньги с должников, не желающих платить. Я мог бы потолковать с ними и…
– Глупости, – перебил бургомистр. – Не хочу даже слушать об этом. Скажи, Якоб, может, найдется в Магдебурге кто-то, готовый перекупить наши долги?
Но Эрлих только сильнее нахмурился:
– Я говорил с одним менялой с Золотого Моста. Он предлагает меньше половины за эти расписки. У других условия не лучше.
– Да, в этом нет никакого смысла, – вздохнув, сказал бургомистр.
– Отчего же, – возразил Хойзингер. – Если, не ровен час, под стены Магдебурга вернется армия кайзера, наши расписки не будут стоить вообще ничего. А сейчас из этой гнилой тыквы мы хотя бы сможем вырезать здоровую сердцевину.
– Цех подобных сделок не заключает, – набычился Эрлих. – И не отдает свое имущество за бесценок.
– Никогда, – подтвердил Карл Траубе.
Прочие цеховые мастера дружно закивали.
– Воля ваша, – хмыкнул Хойзингер. – Беда только в том, что сейчас вы, господа свечники, сами не отчисляете ничего в кленхеймскую казну. Вот, посмотрите!
И он разложил на столе бумаги.
– Решением общины цеху свечников был назначен размер годового налога в сотню талеров. Из них в казну поступило всего тридцать. Цех может ждать денег от скупщиков хоть до второго пришествия. А меня интересует лишь одно: когда вы сами заплатите городу?
Эрлих ничего не ответил. Его крепкие, покрытые вздувшимися голубыми венами руки лежали на черной поверхности стола без всякого движения. Казалось, он не слышал обращенного к нему вопроса.
– Когда город получит деньги? – раздраженно повторил Хойзингер.
Старшина неторопливо погладил кончиками пальцев жесткую седую бороду.
– Сейчас сделать ничего нельзя, – равнодушно сказал он. – Придется ждать до весны. После Пасхи в столицу прибудет купец из Гамбурга, с которым я вожу знакомство. Возможно, с его помощью мы сумеем устроить наши дела.
– Отговорки, пустые обещания! – воскликнул Хойзингер, черкнув по воздуху маленькой своей рукой. – «Вполне возможно», «после Пасхи»… Что будет после Пасхи?! Может быть, этот гамбургский торговец захочет выкупить долг. Может быть – нет. А может, к этому времени расписки скупщиков будут годны только на то, чтобы заворачивать в них соленую рыбу. Если у цеха нет денег, пусть отдадут нам имеющиеся в запасе свечи. И этими свечами мы выплатим подать наместнику.
– Нельзя ничего отдавать Магдебургу! – стукнул кулаком Фридрих Эшер.
– Напрасно кричишь, Фридрих, – невозмутимо произнес Адам Шёффль. – Здесь все решает не цех, а община. Или ты хочешь, чтобы мы платили подать из собственных кошельков?
Зал зашумел.
– Фридрих прав! Магдебург обирает нас – так зачем же идти на уступки? – говорили цеховые мастера.
– Сначала рассчитайтесь с общиной, а потом уже кивайте на Магдебург! – возражали им с задних скамей.
– Стефан говорит дело, – веско заметил Курт Грёневальд, наклоняясь поближе к бургомистру. – Так мы сможем уладить все.
Бургомистр поднял вверх руку, призывая людей к спокойствию. Хойзингер снова позвонил в колокольчик. Понемногу волнение улеглось.
– Полагаю, – возвысив голос, начал бургомистр, – что сейчас нам следует прийти к определенному решению. Пусть каждый подойдет к Гюнтеру Цинху и поставит свою подпись: в левой части листа – если он согласен с предложением господина Хойзингера; в правой – если он с этим предложением не согласен.
Решение было объявлено несколько минут спустя: две трети членов общины выступили за то, чтобы долг цеха перед городом, равно как и подать наместнику, был выплачен свечами из запасов цеха.
– Черт возьми, я против!! – проревел Эшер. Но на него никто не обратил внимания.
– Есть еще одно важное дело, которое нам следует сейчас обсудить, – продолжил бургомистр, когда все снова расселись по своим местам. – Его Высочество Христиан Вильгельм начинает войну против кайзера, а это значит, что вскоре в наших краях снова могут появится имперские солдаты. Магдебургу они навряд ли сумеют навредить. Но Кленхейм – не Магдебург. У нас нет стен, нет пушечных бастионов, против любого хоть сколь-нибудь крупного отряда мы беззащитны. Во время прошлогодней осады наемники Валленштайна, по счастью, не переправлялись на правый берег Эльбы, и поэтому никто не угрожал нам. Но кто поручится, что в следующий раз имперцы не сумеют организовать переправу? Тогда наш город неминуемо будет разорен, равно как и те деревни, в которых в прошлом году успели похозяйничать ландскнехты герцога Фридландского [29] .
– Что ты предлагаешь? – чуть изогнув бровь, спросил Курт Грёневальд.
Бургомистр повернулся к Хагендорфу:
– Ты как-то говорил мне, Эрнст, что в городе имеется примерно три десятка аркебуз и еще две дюжины арбалетов. Так вот, этого мало. В случае нападения мы должны выставить хотя бы сотню вооруженных мужчин. Предположим, часть из них можно будет вооружить пиками, мечами и тому подобным. Но против солдат нужны в первую очередь ружья.
– И где мы, по-твоему, их возьмем? – пробурчал Хойзингер. – Вывозить из Магдебурга оружие и боеприпасы запрещено.
– Согласен, в Магдебурге оружия не достать. Но разве свет сошелся клином на Магдебурге? В трех милях от него, вверх по течению, есть укрепленный форт с гарнизоном в полсотни мушкетеров. Что, если мы поговорим с командиром этого форта? Армейские офицеры продажны.
Хагендорф почесал в затылке.
– Дело стоящее, – сказал он. – Думаю, мы сможем сторговать у него аркебузы и порох за полцены.
– Предположим, все это так, – забарабанил по столу пальцами Хойзингер. – Но по дороге груз могут перехватить люди Его Высочества, и тогда все это предприятие закончится для нас виселицей или драконовским штрафом. Слишком рискованно.
Бургомистр повел перед собой мягкой ладонью.
– Переправим оружие по реке. Загрузим баркас, прикроем сверху мешковиной. Никто ни о чем не узнает. Разумеется, для такого дела необходимо будет договориться с рыбаками в Рамельгау – но это несложно устроить.
– Согласен, толково придумано, – кивнул после паузы Хойзингер. – Остается только решить, где мы достанем деньги.