* * *
Фон Майер снова протянул руку к чашке с водой, сделал несколько глотков.
– Слова Фалькенберга вселили в нас всех уверенность. В который раз мы смогли убедиться в том, что защита Магдебурга находится в надежных руках. Между тем католики не сидели без дела. Вскоре к городу подтянулась имперская артиллерия, и на нас обрушились первые ядра. Они падали в беспорядке. Иногда залетали на отдаленный пустырь и увязали в грязи, никому не причинив вреда. А иногда падали на чей-то дом, на церковную колокольню или толпу людей на площади. На нашей улице – в самом начале ее, там, где стоит часовня, выстроенная цехом ткачей, – жила семья горного мастера Бергера. До войны он имел паи на серебряных рудниках в Саксонии, а затем продал их и переселился со своей семьей в Магдебург. Чугунное ядро упало на их дом и пробило его насквозь, разломав крышу, превратив в труху перекрытия. Мастер и его жена погибли. У них остались две маленькие дочки. Кажется, их забрали в приют при церкви Святой Екатерины.
До того времени я почти ничего не смыслил в артиллерийском деле, Карл, и вряд ли смог бы объяснить разницу между мортирой и бомбардой. Но через несколько дней обстрелов я стал хорошо в этом разбираться. Теперь я знал, что обычными ядрами проделывают бреши в крепостных стенах и башнях и что каменные ядра наносят гораздо меньше вреда, чем чугунные. Я узнал, что кроме них есть еще начиненные порохом бомбы, которые взрываются при падении и разносят в клочья все, что окажется с ними рядом. Что есть еще ядра, раскаленные добела, при помощи которых можно устроить в осажденном городе пожар. Один из офицеров гарнизона рассказал мне, что в армии Тилли лучшие в мире пушки, каких нет ни у шведов, ни у испанского короля. Их поставляют литейные заводы в Хайденхайме и Верфстене, и императорская казна платит за них золотом.
После начала обстрелов все сильно встревожились. Его Высочество едва ли не каждый день отправлял по Эльбе гонцов с письмами к Густаву Адольфу и канцлеру Оксеншерне [36] , но никакого ответа не было. Все больше и больше людей в Совете – к ним принадлежал и я – требовало начала переговоров. Мы желали отстоять свою независимость и свои исконные права и не желали становиться рабами императора. Но вместе с тем мы желали и мира. Мы не могли жить в постоянной войне, не могли смотреть, как предаются огню дома и мельницы, затаптываются поля, способные прокормить тысячи человек, как уничтожается торговля, принесшая Магдебургу процветание. Бургомистр Шмидт так говорил на Совете: «Если мы вступим в переговоры сейчас, когда мы сильны, а исход осады неизвестен, фельдмаршал согласится на умеренный выкуп. В конце концов, его люди наверняка страдают от болезней и нехватки продовольствия. Это будет перемирие, а не капитуляция».
Однако ни Его Высочество, ни Фалькенберг не желали ничего слышать о переговорах. Они твердили, что император будет настаивать на выполнении Реституционного эдикта и что все богатства Магдебурга будут переданы католической церкви; что город обесчестит себя, отказавшись от союза со Швецией, а значит – никто не придет нам на помощь в случае новой угрозы. Заключив перемирие, говорили они, Эльбская Дева похоронит себя еще вернее, чем если бы она просто открыла имперским генералам свои ворота.
Кто знает, Карл, может быть, нам и удалось бы уговорить Его Высочество. Ведь мы могли вести с католиками переговоры на равных, могли выдвинуть те условия, которые не порочили бы нас и не отталкивали бы от нас наших единоверцев. Ведь бывает же так, что солдатам сдавшейся армии разрешается уйти с оружием и под развернутыми знаменами, и тогда поражение не приносит с собой бесчестья. Возможно, мы сумели бы договориться с Тилли о том, чтобы Магдебург сохранил свою независимость. Кто знает, как могло бы все обернуться… Но в этот момент до нас дошли сведения, что король Швеции вступил в земли бранденбургского курфюрста и движется на юг. Теперь его армия находилась от Магдебурга на расстоянии всего нескольких дневных переходов, а его авангарды тревожили католиков всюду и уже доходили до Цербста.
Еще через несколько дней мы получили письмо из шведского лагеря: король писал, что остается верным своим обязательствам и готов двинуть свою армию на помощь Магдебургу в самое ближайшее время. Кто мог поставить под сомнение королевское слово? Большинство членов Совета высказалось за то, чтобы продолжать борьбу.
Тем временем бомбардировка города усиливалась. Может быть, к Тилли поступили новые осадные орудия или же его пушкари набили себе руку, целясь по башням и крестам колоколен. Кто знает… Только теперь ядра сыпались на город почти без перерыва и по меньшей мере половина из них попадала в цель. То тут, то там занимались пожары. Каждый день мы молили Господа о том, чтобы вражеское ядро не угодило в пороховой склад или хлебный амбар. Улицы были засыпаны битым камнем и осколками стекла, в воздухе вилась пыль. Добровольцы и солдаты Фалькенберга старались разгребать улицы и тушить огонь, но они не поспевали везде. Ведь нужно было еще латать прорехи в крепостных стенах и держать под наблюдением неприятеля, который в любую минуту мог двинуться на приступ.
Однажды я шел по улице, и вдруг раздался тошнотворный свист. Через секунду черное ядро размозжило голову человеку в нескольких шагах от меня. Меня забрызгало чужой кровью, я упал и ударился затылком о камень. После этого я несколько дней не выходил из дому.
Вскоре католики принялись обстреливать город и по ночам. Каждые несколько минут раздавались глухие удары, словно кто-то забивал в город чудовищную сваю. Моя жена не могла заснуть. День и ночь она просиживала возле окна с глазами, красными от слез и бессонницы, и со страхом ждала, что пущенная имперцами бомба вот-вот обрушится на наш дом и нас засыплет обломками… От каждого нового удара она вздрагивала так, как будто ее били по спине. Она выгнала из дому Хельгу с матерью. Те плакали, умоляли не прогонять их, но она просто вытолкала их за дверь. Я спросил ее, почему – она ответила, что служанки воруют у нас еду, а нам нужно беречь припасы. Она была испугана, и страх медленно сводил ее с ума.
Пожалуй, по силе пушечной стрельбы мы могли чувствовать, как с каждым днем нарастает раздражение Тилли. Мне трудно представить, откуда его интенданты могли достать столько ядер, ведь их падало на город по нескольку сотен в день. Я не военный человек, Карл, и не имею понятия о том, как можно управляться с подобной махиной. В те дни имперская армия представлялась мне чем-то вроде мифического чудовища, дракона, беспрерывно изрыгающего огонь, давящего лапами все на своем пути и пожирающего людей вместе с их домами, точно раковины улиток.
Видя, что силы католиков прибывают, фон Фалькенберг с одобрения Совета начал организовывать ополчение в помощь солдатам гарнизона. Многие люди приходили со своим оружием, а тем, у кого его не было, мушкеты и шпаги выдавали из арсенальных запасов. Вскоре мы узнали, что шведская армия двинулась на восток, к Одеру. Король прислал новое письмо, в котором просил нас продержаться еще полмесяца, после чего он с главными силами атакует имперцев и заставит их снять осаду.