Тео стало любопытно, кто сейчас у отца. Вудс Бун занимался сделками с недвижимостью, никогда не ходил в суд и редко принимал клиентов. По восемь часов в день он сидел за своим столом, курил трубку, перебирал бумаги, оформлял контракты, собирал информацию и говорил по телефону. По мнению Тео, отец занимался скучной областью юриспруденции, с которой мальчик не желал иметь ничего общего. Тео мечтал выступать в суде на крупных процессах перед полным залом и распутывать серьезные преступления.
Впервые судебный процесс Тео видел три года назад. Суд проходил летом, занятий в школе не было, и четыре дня кряду Тео сидел в первом ряду, ловя каждое слово свидетелей. Молодая супружеская пара и их пятилетний сын погибли, сбитые на переходе поездом. Эмоции зашкаливали, адвокаты бились, как гладиаторы, а председательствовал друг Тео, судья Генри Джентри, отличавшийся острым умом.
Именно тогда Тео решил, что его профессия будет обязательно связана с работой в суде. Иногда он подумывал стать авторитетным судьей вроде Генри Джентри, но чаще в мечтах он видел себя бесстрашным адвокатом.
Посередине стола Эльзы лежал большой ежедневник, куда она записывала все, в том числе встречи с клиентами. Запрета прикасаться к ежедневнику не существовало — календарь же не является конфиденциальным документом. В конце концов, он лежит на столе, его может полистать кто угодно. Поэтому Тео сунул в него нос. Завтра, в среду, у него запись к ортодонту на четыре часа, у матери сейчас некая М. Клайберн, а у отца сидит не кто иной, как Джо Форд. Тео обмер, вспомнив разговор с Айком. Джо Форд, он же Фаст-Форд, застройщик и прожженный аферист, который только и ждет, чтобы прибрать к рукам землю вдоль Суини-роуд в случае одобрения нового шоссе; нечистый на руку делец, которого Айк назвал отморозком. Тео вспомнил, что еще говорил дядя: покупка двух сотен акров, жутко секретная сделка и так далее. Айк не сказал, что сделка незаконная, но это подразумевалось само собой.
Несколько секунд Тео смотрел на запись в ежедневнике. Все логично. Джо Форда интересует недвижимость, а к Вудсу Буну обращаются по поводу сделок с недвижимостью. Но с чего бы отцу представлять интересы типа с дурной репутацией?
Наверху раздались голоса, на лестнице послышались тяжелые шаги. Тео заметался. Можно выскочить на улицу, но беззвучно этого не сделаешь. Можно нырнуть в комнату для совещаний или убежать по коридору в «кабинет». Но, двинувшись, Тео опрокинул мусорную корзину, и смятые бумажки рассыпались по полу. Он быстро нагнулся и принялся их подбирать. В приемную спустился отец с незнакомым человеком.
— Привет, Тео, — сказал мистер Бун. — Что ты тут делаешь?
— Да вот, мусор подбираю — Судья опрокинул корзину.
— Ясно. Поздоровайся с мистером Джо Фордом, моим клиентом.
Мистер Форд не вынул рук из карманов и скупо улыбнулся.
— Это мой сын Тео, — гордо сказал мистер Бун. — Учится в восьмом классе Страттенбергской средней школы.
Тео коротко кивнул и вежливо сказал:
— Рад знакомству.
— Взаимно, — процедил Джо Форд. Он был одет в серый костюм-тройку с легким блеском и крахмальную белую рубашку. Волосы с химической завивкой — кудельки торчат над ушами. Тео сразу невзлюбил Джо Форда и чувствовал, что и Форду на него наплевать. Джо Форда не интересовали люди, на которых нельзя заработать лишний бакс.
Светские разговоры мистер Форд тоже счел излишеством: он извинился и вышел из конторы. Тео побежал к себе в «кабинет» к ноутбуку и кликнул на первую же ссылку о Джо Форде.
Трое — Тео, Вуди и Харди, не считая собаки, — в пятницу после уроков встретились в парке Трумэна. Они собирались на реку ловить рыбу, и им не терпелось побыстрее начать. Трудная неделя в школе закончилась, можно было отдохнуть. Рыбалка была идеей Харди: он хотел показать Тео фамильную ферму Квиннов и прекрасную долину, которую губернатор с кучкой политиканов решили уничтожить. Вуди и Харди ехали впереди, а Тео был замыкающим, чтобы Судья не лез под колеса велосипедов. Пес искренне считал, что первым должен быть он, а мальчишки могут поехать следом, но на поводке послушно трусил рядом с Тео. Они петляли по тенистым старым кварталам, направляясь к велотреку, огибавшему город с юга, в стороне от жилых районов и дорог. На оживленном перекрестке они перешли Семьдесят пятое шоссе и вскоре выехали на узкую сельскую дорогу, где ветви деревьев смыкались над головой зеленой аркой. Город с его машинами и шумом остался позади. Мальчики скатывались по склонам холмов и с натугой поднимались в гору, переезжали вброд ручьи, а в одном месте прогромыхали по старому заброшенному крытому мосту.
Через полчаса велосипедисты обливались потом, а Судье требовалось попить. Тео остановился и позволил псу спуститься к ручью.
— Еще пять минут, — уверял Харди.
Отдышавшись, мальчики покатили дальше и, въехав на холм, остановились. Глазам их открылась прекрасная лесистая долина с большими полянами. Харди показал на единственное строение — белый особняк вдалеке.
— Там живут мои бабушка с дедушкой, — тяжело дыша, сказал он.
Пытаясь отдышаться, мальчишки рассматривали долину. Харди указал вправо:
— Новое шоссе пройдет широкой полосой через всю долину. Начнется вон там, между двух холмов, и пройдет через самый высокий холм. — Правая рука Харди описала широкий полукруг. — Это Меловой холм, по плану его подорвут динамитом. Взорвут и счистят. Все снесут бульдозерами и заасфальтируют. Не знаю, как дед с бабкой это переживут.
— А кто позволит это сделать? — спросил Вуди.
— Спроси у Тео.
— Закон дает государству право забрать любой участок. За деньги, конечно, но все равно, — сказал Тео.
— Погано.
— Да, — невесело согласился Харди.
Они съехали с холма и через несколько минут остановились у крыльца белой усадьбы. Бабушка Харди, миссис Беверли Квинн, ожидала на веранде с блюдом орехового печенья и бокалами воды со льдом. Харди представил приятелей, и бабушка посидела с ними, пока они ели. Дед Харди, по выражению миссис Квинн, «занимался ерундой» в сарае для трактора. О новом шоссе не говорили, боясь даже представить такой кошмар. Тео жевал печенье и покачивался в старом плетеном кресле-качалке, восхищаясь безукоризненно чистым крашеным крыльцом, раскидистыми папоротниками, ухоженными клумбами и белым штакетником, окружавшим двор. Не хотелось думать, как бульдозеры будут все это сносить. Такое казалось вопиюще несправедливым и жестоким.
Доев печенье, мальчики поблагодарили миссис Квинн и побежали к реке. В сарае за домом нашлись разнообразные удочки, катушки лески, спиннинги, рыболовные снасти, футбольные и волейбольные мячи, баскетбольные ракетки, фрисби, две байдарки, четыре каяка и даже клюшки для гольфа.
— Мы здесь не скучаем. — И Харди рассказал, что у него в Страттенберге и его окрестностях одиннадцать двоюродных братьев и сестер, а еще тетушки, дядюшки, старые друзья, которые уже почти родня, и все много времени проводят на семейной ферме.