— Что-нибудь еще? — спросил Йек мисс Кэффри.
— Да, ваша честь. Я прошу вас заявить самоотвод и передать дело другому судье.
Йек не дрогнул.
— И на каком же основании, позвольте спросить?
— Эта собака около двух лет назад побывала в вашем суде, и именно вы настояли, чтобы пса приютили Буны.
— Ну и что с того? Кто другой станет разбирать это дело?
— Просто, судя по всему, вы принимаете эту историю слишком близко к сердцу.
— Я не видел пса два года, — отрезал Йек. — За это время через мой суд прошли тысячи собак. Просьба отклоняется. Давайте начинать.
Мисс Кэффри и всем остальным в зале стало ясно, что отношения с судьей она уже испортила и дальнейшими подковырками может только обострить ситуацию. Поэтому она промолчала.
— Что-нибудь еще? — жестко спросил судья Йек.
Адвокат отрицательно покачала головой.
— Миссис Бун, — начал судья, — вы выступаете адвокатом вашего сына, владельца собаки, а второй адвокат — мистер Вудс Бун?
— Совершенно верно, — с улыбкой ответила миссис Бун.
— Вызывайте вашего первого свидетеля.
— Теодор Бун, — объявила Марселла. Тео встал, прошел десять шагов и уселся на старый стул рядом с судьей.
— Тео, подними правую руку, — сказал Йек. — Ты клянешься говорить правду и только правду?
— Клянусь.
— Тео, — начал судья, — ты уже бывал на моих разбирательствах, но сегодня все немного иначе. Секретарь запишет каждое твое слово, поэтому говори медленно и четко, о’кей? Кстати, это ко всем относится.
— Да, сэр, — сказал Тео.
— Начинайте, миссис Бун.
Не вставая с места, миссис Бун попросила:
— Тео, расскажи суду, что произошло.
Медленно и как можно четче Тео рассказал о встрече с бригадой разметчиков. Описывая избиение пса, он прямо указал на Ларри Сэмсона и с трудом сдержал слезы, описывая, как поднял на руки окровавленную, едва дышавшую собаку и побежал изо всех сил, а мужчины смеялись ему вслед. Во время речи он смотрел на своего пса, переводил взгляд на мать, отца, Айка, друзей и иногда на четверку обвиняемых, которые сидели, скрестив руки на груди. Раз или два Ларри Сэмсон нахмурился и качнул головой, будто услышав ложь.
Тео ни разу не перебили, и, когда он закончил, миссис Кэффри не стала задавать вопросов.
За ним вызвали Харди, потом Вуди. Все трое рассказали одно и то же — правду. В зале стояла тишина, судья внимательно слушал.
— Еще свидетели, миссис Бун? — спросил он.
— Пока нет, ваша честь. Может быть, потом.
— Мисс Кэффри, вызовите вашего первого свидетеля.
Не вставая, адвокат произнесла:
— Ваша честь, я вызываю ответчика Ларри Сэмсона.
Свидетель встал со стула и направился к судье. Пес медленно поднялся с пола, удерживаясь на трех здоровых и одной больной лапе, и издал тихое рычание, которое услышали лишь Тео и Айк. Тео погладил Судью по спине и тихо шикнул. Пес расслабился, но не сводил взгляда с Ларри Сэмсона, словно был готов броситься на него и растерзать, если бы мог.
Ларри Сэмсон занял свидетельское место, поклялся говорить только правду — и почти сразу начал лгать. Когда он представился и сообщил, где живет и работает, мисс Кэффри сказала:
— Итак, мистер Сэмсон, мы выслушали трех мальчиков. Изложите нам свою версию случившегося.
Ларри с усмешкой начал:
— Они все врут, все трое. Была пятница, после тяжелой рабочей недели мы уже сворачивались, и вдруг появляются эти трое на своих великах, с собакой, и начинают нам угрожать. Вот тот, в синей рубашке, Харди, строил из себя хозяина, заявил, что мы на его земле и все такое, и потребовал, чтобы мы немедленно убирались. Мы и так уже уезжали — рабочий день закончился, неделя кончилась, но этот не по годам ушлый пацан продолжал обливать нас помоями — мы на его земле, и за это нас убить мало. Затем встрял вот этот Бун, который тут выступал, и угрожал, что нас арестуют за нарушение границ частной собственности. Слово за слово завязался разговор, но мы бы не стали драться с кучкой невоспитанных сопляков. Тогда этот Бун вытащил мобильник, чтобы вызвать полицию, и снова начал на нас орать. Мы им говорим — все, мы уже уходим. Наконец мальчишки сели на свои велосипеды. Пес крутился рядом, рычал, порывался наброситься, а когда они поехали, он как-то попал им под колеса, и один из них его переехал. Я не видел, но слышал, как собака заскулила. Оборачиваюсь — велосипеды повалились друг на друга, мальчишки тоже, и где-то в самом низу оказалась их дворняжка, которая визжала как резаная. Вот откуда у пса травмы.
Тео будто ударили под ложечку. Сзади коротко ахнули Вуди и Харди. Все, кто сидел в зале со стороны Бунов, буквально окаменели.
Судья Йек отметил эту реакцию.
Вновь обретя способность говорить, миссис Бун уточнила:
— То есть вы хотите сказать, мистер Сэмсон, что не били собаку и вообще до нее не дотрагивались?
— Не трогал я вашу собаку.
Миссис Бун скептически покивала и посмотрела в глаза судье Йеку. У нее уже появилась возможность начать спор и придраться к показаниям, но она была опытным адвокатом и знала, что та же история сейчас прозвучит от всех четверых обвиняемых. Судье придется решать, кому верить, и у миссис Бун было ощущение, что поверит он ее сыну.
— Вопросов больше нет, — сказала она.
Тео подался вперед и прошептал:
— Мам, он врет!
Миссис Бун молча кивнула. Вуди наклонился к отцу и произнес:
— Пап, он врет.
Харди прижался к деду и выдавил:
— Деда, это вранье!
— Вызывайте следующего свидетеля, — велел судья мисс Кэффри. Пока Уиллис Киф шел к свидетельскому месту, судья Йек взглянул на Тео и незаметно подмигнул. Никто, кроме Тео, этого не заметил.
Мистер Киф признал, что он в бригаде главный, но не пожелал говорить о том, было у них разрешение находиться на чужой земле или нет. Вопрос о нарушении границ будет разбираться в другом суде. Что касалось избитой собаки, то он повторил рассказ Ларри Сэмсона. Никакой палки, никаких многочисленных ударов, никакого контакта или ссоры с животным — бедный пес просто запутался в поводке и попал под велосипед. Сам Ларри этого не видел и постарался обойти некоторые детали. Миссис Бун пробовала его прижать, спросив, где именно он стоял во время выяснения отношений, но мистер Киф сослался на плохую память.
Дальше ложь громоздил Лестер Грин, чья память оказалась еще хуже, чем у его начальника. Но он слово в слово повторил прежнюю версию, сваливая вину за травмы пса на юных велосипедистов. Судья Йек, начинавший закипать, неожиданно задал вопрос, от которого многие в зале оробели: