– Иными словами, Яна выжила и вас?
– Ну почему… Мы с ней дружим…
«Дружим». Конечно, Кеша с ней «дружил»: поссориться с Яной означало потерять доступ к дяде. А дядя, помимо весомых материальных благ, представлял для Кеши единственного родного человека. К тому же такие слабаки, как Иннокентий, всегда непроизвольно тянутся к уверенным в себе, сильным и властным натурам, каковой являлся Карачаев. И Кеша наверняка Яну недолюбливал уже хотя бы потому, что она встала между ним и дядей. С ее появлением Кеше стало доставаться меньше и родственного тепла, и финансовой поддержки…
– Ждал ли дядя кого-то в тот вечер?
– Насколько я знаю, нет.
– А кто мог прийти к нему экспромтом? Или позвонить в такое позднее время и напроситься?
– Я у дяди допоздна обычно не задерживался. Вам лучше у Яны спросить.
– Хорошо. На какие острова она уехала? И где должен был с ней встретиться ваш дядя?
– На Московские.
– Московские?! – брови Алексея поползли вверх.
– На Московском море, – усмехнулся Кеша, беря реванш возможностью превзойти своей осведомленностью детектива.
– Московское море… Московское море… – бесплодно тужил память Кис. – А в Москве есть море?!
– Под Москвой, – любезно откликнулся Иннокентий. – Водохранилище в верховьях Волги. Затопленные территории: когда строили плотину, то затопили целые деревни. А из холмов образовались острова. Любители дикого отдыха там летом разбивают палаточные городки.
– И туда поехала Яна?
– Именно. С компанией друзей. А дядя собирался ее оттуда забрать, после чего они должны были лететь на острова. На этот раз на экзотические, на Мальдивы.
– Стало быть, они должны были вернуться в Москву – на Московском море аэропорта нет, как я понимаю. Скорее всего, сначала домой, может, на день-другой: после дикого отпуска набирается чемодан грязных вещей, и их нужно постирать перед отъездом, приготовить для нового вояжа…
– Ну что вы, у Яны достаточно вещей, чтобы оставить грязные дома и улететь на курорт с новым чемоданом!
«Ага, – сказал себе Кис, – надо глянуть, не стоит ли где готовый чемодан».
– А подробно я их планы не знал, – добавил Кеша. – Я же племянник, а не сын…
В его голосе прозвучала скрытая горечь и упрек: то ли судьбе, то ли Карачаеву за то, что Кеша имел его не отцом, а всего лишь дядей…
– Но почему же Яна не появилась, увидев, что отец за ней не приехал?
– Откуда мне знать? Я пытался дозвониться ей по мобильному, но он не отвечает.
– Это нормально. Вряд ли на островах есть электричество, чтобы подзарядить сотовый.
– Верно, – удивился Кеша. – А я не подумал…
Яна не появилась, потому что знала, что ее отец должен был погибнуть от подмененной ампулы? Но это довольно неосторожно с ее стороны. Для такого хитроумного убийства было бы слишком большой глупостью остаться на островах в компашке друзей и не побеспокоиться о «пропавшем» отце. По хитрой логике убийцы, она должна была примчаться домой в панике: где папа? Почему за мной не приехал? И потом рыдать и рвать на себе волосы от горя – разумеется, вымышленного.
Однако она этого не сделала. Почему? Неужто так глупа? Так неосторожна? Или, напротив, совесть ее совершенно чиста, к убийству Карачаева она не имеет ни малейшего отношения, а на островах застряла по девическому легкомыслию… А то и романчик с кем завела – какой уж тут папа, тут любая родня побоку…
– Где Карачаев должен был подобрать Яну?
– Не в курсе.
– Вы на этих островах бывали? Имеете о них представление? Как туда добираться, на чем?
– Дядя Яну отвозил на машине по Ленинградке, до какой-то деревни, название не помню. А дальше катером. Но если электричкой, то выходить нужно на станции Завидово. А дальше снова катером. Либо своим, либо внаем. Там местные извозом подрабатывают.
– А ее друзья? Вы кого-нибудь из них знаете?
– Нет. Видел как-то у них дома, но едва знаком. Так, только представились, и я тут же ушел.
– Почему?
– У меня свои дела, знаете ли.
Понятно. Не Кешина компания. Друзья Яны отчего-то воображались детективу плечисто-мускулистыми, нахально-самоуверенными, дорого упакованными, и интеллектуальное превосходство Иннокентия, его единственный козырь, был им глубоко по барабану, как нынче говорят…
– С соседями Афанасий Павлович дружил, не знаете? Может, и Яна с кем-то в доме?
– Понятия не имею.
М-да… Охотников облегчить задачу детективу что-то не наблюдалось. И в институт не наведаешься: каникулы.
Алексей взял на всякий случай номер мобильного Яны и расстался с Кешей.
Итак, наметилось несколько ходов для проработки: потенциальная любовница, Лялина дочка, компаньоны и Яна.
Чуток поразмыслив, детектив решил, что любовница находится вне зоны его интереса: по словам Кеши, она уже год как в отставке, а ему нужен человек, вхожий в дом на день смерти Карачаева. Впрочем, совсем забывать о ней не будем – ведь Кешины сведения могут оказаться неточными…
Далее. Дочь Елены, Марина, могла иметь мотив. Например, она надеялась на свадьбу мамы с Карачаевым и на определенные блага с его стороны… Но Яна поломала ей все надежды, а Карачаев оказался неверным изменником и предателем в ее глазах. Ладно, допустим. Но ждать три года возможности отомстить? И потом, по женской логике, Марина отомстила бы скорее Яне, чем Карачаеву. Яне, которая выжила ее маму из теплой квартиры Афанасия… Ну и прибавим сюда Маринину «невхожесть» в дом в последние годы…
Кис не видел особых перспектив во встрече с дочерью Ляли. Куда как интереснее было бы покопать вокруг Яны и компаньонов.
Отпечатки на стаканах виски оставлены наверняка именно ими. Нет сомнений: Карачаев погиб от укола из того картриджа, что ему подал Кеша, – из чего, однако, прямо не следует, что именно Кеша и произвел подмену. И даже не следует, что в этом картридже инсулин уже был подменен до него. Можно предположить и такое: что поздний гость произвел подмену инсулина прямо в шприце, готовом для укола. Пошел Карачаев в ванную или туалет, а в это время его гости и подсуетились… И своих отпечатков не оставили – грамотный убийца работает в перчатках…
Подобный вариант казался почти невероятным. Для него потребовалась бы самоуверенность, граничащая с наглостью, и очень хорошее знание всех тонкостей диабета. Ляля считала, что компаньоны в них не разбирались. Но то было три года назад…
Короче, пора к ним наведаться.
…Бизнес Карачаева оказался весьма туманным. Официально это даже не являлось бизнесом – так, некий фонд под ничего не значащим названием «Третье тысячелетие». Кое-какая скромная коммерческая деятельность имела целью поддержание существования фонда: заработанные средства шли на его развитие. На первый взгляд, никаких личных паев и долей в нем не существовало, и компаньоны, собственно, были его содиректорами. Смерть Карачаева ничего им принести не могла.