Стибки потихоньку начали перетаскивать свои пожитки на плот, и бдительный Свистоль потребовал от вождя (так они стали называть Джро), чтобы тот выполнил свою часть сделки.
– Ну что же, смотрите. – Стибок с легким вздохом порылся в недрах облупленного докторского саквояжа, невесть какими судьбами занесённого в джунгли, и достал оттуда туго завязанный полотняный мешочек.
Распустив тесёмки, он высыпал на ладонь горсть семян. Размером они были примерно с семечко кориандра и отливали тусклым стальным блеском, словно спинки клопов-гладышей, резвящихся на мелководье.
– Это – семена знаменитого Железного Занавеса, – сказал он. – Именно им обязаны мы нашему процветанию и уникальной устной культуре.
Большой Папа чуть слышно фыркнул. Он был не самого лучшего мнения об устной культуре племени стиб.
– Собрать такие семена может каждый. Семенные коробочки вызревают раз в год, и нарвать их с внешней стороны Занавеса не составляет труда. Весь секрет заключается в том, чтобы заставить их прорасти. Секрет быстрого проращивания скрыт в воздействии на семена некоторых ферментов, содержащихся в человеческом организме, а именно в желудочном соке. Как только на предварительно освобождённое от оболочки и размоченное семя попадает хотя бы капля желудочного сока, оно начинает бурное развитие. Спустя полсуток изгородь достигает высоты в полтора человеческих роста. В это же время ветви начинают срастаться друг с другом, а шипы – твердеть. Если вы желаете где-то подрезать Занавес или каким-нибудь образом купажировать его, то это надо делать в течение первых нескольких часов. Потом будет поздно.
– Где это ты таких слов набрался, Джро? – с удивлением спросил его Папа. – Купажирование, ферменты…
– О, стиб вообще очень образованный народ, – начал хвалиться Джро. – Наши знания, особенно в области ботаники, огромны, и…
– Постой-ка, ботаник! А каким образом вы добываете желудочный сок?
Стибок замолчал и уставился на Папу своими светлыми глазками. На физиономии его потихоньку проступала неуверенная улыбка. Затем Джро продемонстрировал два вытянутых пальца, указательный и средний, плотно прижатые друг к другу, и поднёс их к полураскрытому рту.
В это же самое время на другом конце деревни племянница Джро в гораздо менее изысканных выражениях выдавала Пыхе главную тайну племени.
– Сначала чистишь, – объясняла она, подцепляя грязноватым ногтем кожуру, – потом кладёшь семечко в лунку – и бя-я!
Пыха недоверчиво ухмылялся, слушая пояснения.
С того самого момента, как он шагнул с брёвен плота на шаткий мостик, ведущий во владения стиб, его не покидало напряжение. Пыха всё время ожидал подвоха; и сейчас, слушая пояснения, на всякий случай не верил ни единому слову. Вдобавок ко всему, он не привык общаться с девочками. У смоукеров девочки и мальчики держались особняком друг от друга. Разумеется, случались и общие игры, и совместные посиделки у костра, однако, как правило, по-настоящему интересоваться противоположным полом они начинали только после школы: считалось правильным сначала обзавестись собственной корзинкой и делянкой табака. А племянница Джро была к тому же из чужого племени. Впрочем, некоторая робость Пыхи с лихвой возмещалась её непосредственностью. Она вполне сносно разговаривала на понятном смоукерам языке и, казалось, вовсе не знала, что такое смущение.
– Тебя как зовут? – первым делом спросила она.
– Пыха, – представился Пыха, очень гордившийся своим именем.
Девчонка захихикала. Как и у всех стибков, у неё была синяя кожа и целая галактика индиговых веснушек вокруг носа, словно кто-то брызнул ей в лицо чернил.
– Что за смешное имя! Это потому, что ты пыхтишь?
– Это настоящее смоукеровское имя, – солидно ответил Пыха. – Правильное. Мой папа услышал его во сне, от самого Никоцианта.
– А кто такой Никоциант?
– О-о! Никоциант – это Великий Табачный Дух! А у вас разве о нём не слышали?
– Не-а. У нас Великий Дух – это Живущий Внутри.
– Внутри чего?
– Чего-чего! Занавеса, конечно!
– Гм… А тебя как зовут? – поинтересовался Пыха. Про себя он окрестил девчонку «стибовочкой» и никак не мог сообразить, нравится она ему или нет. У племянницы Джро было худенькое тело подростка, маленькое треугольное личико с чуть вздёрнутым носом и неожиданно большой полногубый рот. Светлые водянисто-голубые глаза смотрели на мир абсолютно невинно, как и у всех стиб.
– Кастрация! – радостно сообщила она.
– Как?!! – глаза Пыхи полезли на лоб.
– Вообще-то родители хотели назвать меня Констанция, но моя мама дико картавит. Так я и осталась Кастрацией. А фамилия у меня – Аппельфиги. А твоя как?
– А что это такое – фамилия? – удивился Пыха.
– А ты не знаешь?! Ну, вы и дикари! – ужаснулась Кастрация и тут же потянула Пыху за руку. – Пойдём, я покажу тебе деревню!
– За что тебя тут оставили?
– А, так, ерунда! Просто неудачная шутка!
Пыха покачал головой. Он уже получил некоторое представление о манере местных жителей шутить.
– Пострадавшие хотя бы выжили? – как можно более тактично осведомился он.
Кастрация хихикнула:
– Да ничего такого не было! Ну, напугала маленько кое-кого…
Пыха решил не углубляться в эту тему.
Смоукеры категорически отказывались верить в чудесный метод проращивания семян до тех пор, пока Джро с оскорблённым видом не продемонстрировал его на собственном примере. Когда спустя несколько минут из земли проклюнулся нежный розовато-зелёный росток, Свистоль шумно перевёл дух.
– Сколько же семян можно… э… прорастить за один раз?
– А это как харч будешь метать, – доходчиво объяснил Джро. – У кого на целый мешок хватает, а у кого и на сотню зёрен не наберётся.
– Что ж вы, всей деревней, что ли, это самое?..
– О, йес! Сётенли! Это, натурально, не слишком-то приятно, но зато надёжно!
Росток между тем продолжал выползать из почвы буквально на глазах.
– Для чистоты эксперимента надо, чтобы теперь кто-то из нас… – осторожно произнёс Большой Папа.
Дымок хмыкнул, потом огляделся стыдливо по сторонам и выбрал из мешочка семя.
– Кожуру, кожуру сковырнуть! – напомнил Джро. После того как второй росток показался из почвы, Джро Кейкссер осторожно спросил:
– Вы довольны? Мы выполнили свою часть сделки?
– Пожалуй… – с некоторым сомнением протянул Большой Папа.
Дымок поморщился и сплюнул.
– Будем считать, что так. А эти семена…
– Они ваши, – стибок вынул из саквояжа несколько туго набитых полотняных мешочков и вручил их смоукерам.