Впечатлили девушки… Сестрички все ж не здешнего, а южнославянского типа, да еще и выбор нарядов подчеркивал. Шубки, попав в тепло, сбросили, а под ними довольно открытые платья, да с глубоким вырезом, да яркие. Да расшитые где золотом, а где серебром. В общем, челюстеронятельное и кое-что-поднимательное впечатление обеспечено, как ни крути. Вот Эрленд и впечатлился, равно как и двое его советников, которые хоть возрастом на пару десятков лет постарше, а интереса к прекрасному отнюдь не утратили. Ох, чую я, что сестрички, привыкшие воспринимать свою красоту как средство, попробуют кого-то из присутствующих в постель затащить. И дела ради, и интереса для. Ну а мне-то что? Я им не муж и не любовник. Хотя от последнего две эти стервочки точно не отказались бы, я их очень хорошо успел изучить.
– Софья? Елена? – наконец отмер Эрленд, с трудом отрываясь от любования красотками. – Это же христианские имена.
– Такова уж их клятва перед богами. Пока не исполнят то, что поставили себе в качестве цели, будут пользоваться чуждыми именами. Лишь затем вернут свои истинные, которые неведомы даже мне, не говоря уже о прочих людях из моего окружения. Но я в них верю, это воистину выдающиеся женщины. Как духом, так и, хм, телом.
Словно в подтверждение последних слов Софья приняла совсем уж сексуально провокационную позу, а Елена всего лишь облизнула губки языком и с вызовом посмотрела на сына норвежского правителя. Да-а уж, если он в Йомсборге хотя бы на денек-другой после сегодняшнего разговора задержится, быть ему отделанным в мыслимых и немыслимых позах. Сестрички толк в делах постельных знают, это даже не ходящие слухи, а реальность. Сами это подтверждают, ничуть не скрываясь. Стеснительность и скромность у них напрочь отсутствуют в связи с бесполезностью для используемого стиля жизни.
– Пусть Один им поможет, – не сводя взгляда с декольте Софьи, произнес Эрленд. Потом все же частично отвлекся от столь приятного вида и вернулся к тому, ради чего мы все тут и оказались. – Струм и Хьольд, мои советники, пользующиеся полным доверием – как моим, так и отца.
Скорее уж отца, это тут главное. Зная кое-что о Хаконе Могучем, можно с уверенностью предположить, что в полностью свободное плавание он своих сыновей не отпустит, предпочтя контролировать их с помощью вот таких вот советников. Но для меня здесь и сейчас это не минус, а большой плюс. Таких вот умудренных жизнью советников куда легче убедить при помощи логики, чем юного и горячего ярла. Тем паче королевской крови. И вместе с тем к Эрленду стоит проявлять все возможное для меня уважение, одновременно не позволяя тому расслабиться и попытаться «качать права». Не самое просто, но и особо сложным не назвать. Хочешь жить – умей вертеться. Хочешь жить хорошо – научись вертеть других, да так, чтобы те этого даже не осознавали.
Еще несколько фраз о не относящихся к делу мелочах. То есть обычный светский треп, имеющий, тем не менее, определенную смысловую нагрузку. Именно такие вот фразы «ни о чем» помогают должным образом настроиться на серьезный разговор. И не только! Куда важнее предварительно прощупать собеседников, понять их манеру говорить, думать, оценить психотип. Пусть тут даже такого слова не ведают, но вот суть понимают и пользуются испокон веков при переговорах, тем более столь важных.
Кажется, друг к другу мало-мало притерлись, за ради знакомства подняли кубки. Кто с чем, благо йомсвикинги могли без проблем выставить богатый и не скудный стол, где в качестве легких закусок были как местные плоды, так и откровенные трофеи из числа добытого в набегах. Набеги, что и логично, сейчас с новой силой обрели у них популярность. Найма нет, а жить обитатели Йомсборга привыкли широко, ни в чем себе не отказывая. А пока местные племена ливов только-только начинали давать отдачу в виде не то дани, не то налогов – как ни назови, а суть одна, денежно-прибыльная – именно набеги служили главным источником дохода.
Сидим, разговариваем, сестрички по своему обыкновению заигрывают с потенциально полезными жертвами своих женских чар. О, Эрленд как-то весь подобрался, даже поза изменилась, словно у хищника, приготовившегося к прыжку. Значит…
– Конунг Хальфдан… Или я могу обойтись именем?
– Можешь, Эрленд. Тут не дворец ромейского базилевса и даже не двор императора Оттона Третьего.
– Мой отец прочитал доставленное ему послание. Он прислал сюда меня, чтобы понять, какие выгоды это ему принесет.
– Разумное стремление. Твой отец мудрый человек и достойный правитель, иначе сегодняшнего разговора и не было бы. Что же насчет его выгоды, то… Карту!
Она, само собой, тут же обнаружилась. Да и как иначе, если Магнус ее с собой принес, в специальном футляре из твердой кожи, защищающей от влажности и прочих невзгод. Оставалось лишь достать, освободить под нее место и расстелить, прикрепив к столешнице вынутыми из того же футляра… Ну, канцелярскими кнопками это не назовешь, скорее просто грубые стальные подделки под них. Но действуют, и это главное.
– Начну с того, что Свен Вилобородый – давний и непримиримый враг твоего отца, Эрленд. Тут и различие в вере, и разные интересы Дании с Норвегией, и многое-многое другое. Подробно останавливаться не буду, ты все куда лучше меня ведаешь. Зато упомяну о тех угрозах, которые мешают ему спокойно чувствовать себя на норвежском троне.
– Угрозах? – недоверчиво хмыкнул Эрленд, но было заметно, что это не совсем искренне прозвучало. – Вилобородому не хватит сил стать правителем Норвегии не на словах, а на деле. После битвы при Хьерунгаваге он долго зализывал раны, а зализав, не хочет вновь получить столь же болезненную трепку!
– А я не о короле данов речь веду. Он сейчас сам по себе и впрямь не имеет сил навредить твоему отцу. Есть другой человек, который может возникнуть как из-под земли, и я ручаюсь, что Хакону Могучему это появление радости не доставит, – вырержав небольшую паузу для пущего внимания, я уточнил: – Олаф Трюгвасон, потомок первого норвежского короля, Харальда Прекрасноволосого. Ты серьезно думаешь, будто он забыл о притязаниях на норвежский престол?
По-омнит! Про советников Эрленда и говорить нечего, так их перекосило при одном упоминании этого имени. Ну а как иначе? Ходили вполне себе правдоподобные слухи, будто Хакон Могучий посылал доверенных людей к Трюгвасону, чтобы тот – не бескорыстно, конечно – признал, что именно Хакон является единственным достойным занимать престол Норвегии, а сам Олаф ни на что не претендует.
Из этой затеи ничего не вышло. Кто ж по доброй воле откажется от прав на престол! Так что Олаф Трюгвасон со своими верными людьми, пусть и немногочисленными, нависал этакой постоянной угрозой. Опасен он был не сам по себе, а лишь тем, что его, как козырную карту, могли разыграть враги Хакона. Тот же Свен Вилобородый.
Почему не разыграл до сей поры? До битвы при Хьерунгаваге явно рассчитывал справиться своими силами и посадить на норвежский престол кого-либо из своих родичей. Потом же, после громкой победы Хакона, популярность оного как правителя поднялась столь высоко, что на всякого там Трюгвасона, пусть и потомка Харальда Прекрасноволосого, никто бы внимания не обратил. Сейчас же положение Ха-кона несколько пошатнулось. Что характерно, по его собственной вине. Ну зачем ему приспичило из-за откровенной мелочи вызвать недовольство многих бондэров, то есть землевладельцев? Видите ли большой любитель прекрасной половины человечества! Ну и люби себе, только хотя бы с минимальной осторожностью, а не как привык. Совсем не есть хорошо брать любовницу из очередной семьи бондэров, проводить с ней несколько ночей, после чего отсылать обратно и уделять внимание следующей. Причем обещаний-то каждой сколько давал! А девушки порой попадались довольно наивные и охотно в это верили.