Через несколько дней мы уже сыграли свадьбу, обвенчались честь по чести в Михайло-Архангельском соборе. Народу на свадьбе было не очень много – я еще не успел обрасти друзьями.
Гуляли долго – три дня, после которых я не мог смотреть на еду, а от упоминания о вине тошнило. Кстати, после изрядной выпивки на второй день меня потянуло на песни. Развлечений в те времена было немного – скоморохи, бродячие музыканты с жалейками, гудками и балалайками. И неожиданно я запел «Скажи мне правду, атаман, скажи скорей, а то убьют…» из репертуара Тани Булановой. Гости, не избалованные песнями, прослушав, всплакнули, потом потребовали продолжить. И я спел из моего любимого Кипелова:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен – я забыл, что значит страх,
Я свободен с диким ветром наравне,
Я свободен – наяву, а не во сне…
Восторг был полный.
Потом я пел другие песни – те, что смог вспомнить полностью, даже из «битлов» парочку на английском. Языка, конечно, никто не знал, но мелодия понравилась. Гости пустились в пляс, а женщины всплакнули:
– Не иначе как про любовь.
Короче – вечер удался, и, к своему удивлению, я обнаружил, что и авторитет мой сильно вырос. А как же – мечом каждый третий владеть может, а песни петь – туго с этим было. Нет, песни пели, но частушки или напевные, хороводные, чаще – жалостливые или песни-былины, иногда нескладные.
Жизнь в нашем семейном гнездышке стала потихоньку налаживаться. Я работал у Ивана, и жена моя, Елена, пристроилась там же – портнихой. В немногие свободные дни я постепенно перетаскивал ценности из затопленного сундука в дом. Когда все золото и серебро в виде изделий перекочевало в мой сундук, я попробовал прикинуть вес. Ого! Не меньше двух пудов золота и трех – серебра. Наверное, столько ценностей не было и у Крякутного.
Часть серебра я решил переплавить, сделав подобие гривен. В торговле в ходу были медные и серебряные монеты, золото – совсем редко.
Я построил во дворе из камней подобие маленького горна, соорудил меха и, прикупив угля, приступил к работе. Под уголь наложил наколотой лучины, затем – сухой мох и только потом стал чиркать кресалом. Медленно загорелась лучина, вспыхнул мох, и очень неохотно загорелся уголь. Длительная, однако, процедура.
Выждав, когда уголь загорится, я стал поддувать воздух мехами. Пламя заревело, и серебро начало плавиться. Вылив в приготовленную форму расплавленный металл, я с удовольствием потом подержал в руке еще теплую отливку. Конечно, были дефекты – как заниматься литьем, я еще толком не знал. Счистил ножом облой – получилось совсем неплохо. Гривна выглядела как настоящая – да она и была настоящей, из полноценного серебра. Взяв на денек у Ивана гривну, я подогнал свою по весу. Можно сказать – готово.
Через несколько дней я решил повторить плавку. Наложил в горн угля, взялся строгать лучину из сухого полена. Пальцы стало покалывать, так бывает, когда отлежишь руку. С чего бы это? Чувствительность сохранена, но у кончиков пальцев раздается легкое потрескивание, навроде того, как будто снимаешь шерстяную вещь. Отойдя на пару шагов, я глубоко вздохнул; отбросив посторонние мысли, сосредоточился и протянул правую руку к горну. Раздался треск, какой бывает, когда снимаешь наэлектризовавшуюся синтетическую одежду, с пальцев соскочил клубок синего пламени и ударил в горн. Уголь мгновенно вспыхнул – даже без горящих лучин и мха. Я подул на слегка обожженные пальцы, кончики их покраснели. Ни фига себе! Так ведь можно попробовать поджечь и что-нибудь другое.
Не откладывая в долгий ящик, я выбрал из поленницы чурбачок, поставил его посреди двора и, отойдя на пять шагов, попробовал выбросить из руки огонь. Получилось! Чурбачок вспыхнул, как будто облитый бензином.
Я решил усложнить эксперимент. Сунул горящий чурбачок в бочку с водой. Зашипев, огонь погас. Я вновь поставил мокрый чурбачок посреди двора, отошел на десять шагов. Снова швырнул огонь на чурбачок. Снова получилось. Мокрый чурбачок загорелся уже не так охотно – поверхность его была сырая, но все равно вспыхнул. Здорово! И кресала с кремнем с собой возить не надо, захотел – развел огонь или… пугнул кого надо.
По совету Ивана я решил обзавестись своим делом – все-таки семейный человек, не стоит надеяться только на заработок охранника. Несколько дней размышлял, за что взяться. Торговать – нет у меня к этому склонности: надо знать цены на товары во всех городах – где товар купить, где выгодно продать, к тому же товар при перевозке в охране нуждается, поскольку каждый недоносок хочет его отобрать. Производить что-либо – так я почти ничего руками делать не умею, не плотник я и не кузнец, не шорник и не гончар. Конечно, если наняться учеником к мастеру – выучусь ремеслу, только обычно начинают учиться сызмальства, будучи подростком. Не в моем возрасте и не с моими умениями начинать осваивать новое ремесло.
После долгих раздумий в голове остались только два дела, которые были по сердцу. Первое – открыть школу по обучению боевым искусствам; но богатый туда не пойдет – ему проще нанять умелых охранников, и пусть в рискованных ситуациях они показывают свое мастерство, а получат увечье – так за то им деньги платили. Набрать юношей – так денег у них нет, в основной массе народ не богат. С этим решил повременить.
А вот вторая задумка требовала первоначальных вложений и состояла она в следующем. Город стоял у слияния или, по-другому, стрелке двух больших рек – Оки и Волги. Всегда находились желающие – купцы, ремесленники, крестьяне, кому надо было переправиться на другой берег. При отступлении татары мост сожгли. Конечно, ловкие люди устраивали переправу на лодках. Это было удобно, когда груз невелик. Я же решил организовать паромную переправу, причем сразу на обеих реках – на Волге, ниже места слияния, и на Оке. В старых советских фильмах я видел такие переправы.
Не откладывая в долгий ящик, я пошел к судостроителям. Частных верфей в городе хватало. На Руси верфи, где строились различные суда, были только в нескольких городах – Архангельске, Великом Новгороде, Пскове и Нижнем. Были верфи и в других городах, но строили мало и в основном – лодки. И здесь я столкнулся с неожиданной проблемой – судно построить или купить готовое – пожалуйста, а паром? Мастеровые глядели на эскиз, слушали объяснения и… отказывались.
– Почему? – спрашивал я.
– Странная посудина – что нос, что корма, руля и мачты нет, однако, – как она плыть будет?
И только один мастеровой, видимо, сидевший без заказов, нехотя согласился. Мы обговорили размеры, цену, я оставил задаток. Звали мастера Сергуня Челнок.
Я регулярно наведывался на верфь. На берегу росло нечто неуклюжее, похожее на прямоугольное корыто.
Когда дело подошло к концу, я нанял людей и построил на обоих берегах по причалу – солидному, из бревен, могущих выдержать серьезный груз. Плотники сделали два деревянных барабана и надели их на врытые глубоко в землю столбы. Никто не мог понять – зачем? Крутили у виска пальцем – чудит мужик.