— Мой дед был первым, кто начал здесь заниматься каучуком. И если бы не проделки генерал-губернатора, мы бы владели уже всем югом. Отец продолжил его дело, а я продолжу дело отца. Но сейчас становится все труднее и труднее. Везде, где почва подходит для полей и пастбищ, джунгли сводятся. При этом берут только дорогую древесину, остальное попросту сжигается ради плодородной золы. Поэтому за гевеей [4] нам приходится забираться все дальше и дальше, в самые гиблые места. Там дурной климат, много крокодилов и до сих пор остались дикари-каннибалы. Рабочие мрут от желтой лихорадки один за другим, а тех, кто не заболел, людоеды ловят и запекают в засыпанных углями ямах. У них это любимое блюдо. Рабочим, само собой, такие дела не слишком нравятся, их все труднее и труднее нанимать. Выработка падает, доходы уже далеко не те, что были раньше. А ведь спрос на каучук, как назло, только растет. Когда Валатуй возьмет всю провинцию, останется много чинуш Директории, пленных солдат и тех же помешанных на божественном фанатиков. Они здесь лишние, думаю, таким, как я, не откажут, если вместо каторги мы их заберем для работ на юге. Если даже всех до единого испекут дикари, никто не огорчится. Их ведь, как я слышал, вообще собираются без толку сгноить на болотах. Оградят со всех сторон, кормить будут через раз и будут там держать, покуда не передохнут. Штабист Валатуя рассказывал про такой план.
Тоже буржуй, но мечтает об элементах рабовладения. Это мы тоже проходили. И концлагеря тоже проходили. Причем не фашистские, все куда раньше началось. Если не ошибаюсь, первое заведение такого рода приписывают периоду американской Гражданской войны. [5]
— Леон, пойдем бухать.
А это просто заклятый дружище Шфарич. Я этого вонючего садиста одновременно ненавижу и почти люблю. Так и держится поблизости, в лучшие приятели набивается, думает, будто я не знаю, что он негласный соглядатай за неким демоном. Наивный, не придумал ничего лучшего, как раз за разом пытаться меня споить. Оно и понятно, за пьяным и приглядывать проще, и разговорить его куда легче. Да только я если и поддамся алкоголю, то найду для такого дела собутыльников поприличнее.
Он вообще моется когда-нибудь? От него смердит так, что москиты замертво падают еще на подлете.
А это что за яркая птица в этом сером и унылом месте?! Я уже имел сомнительное удовольствие созерцать здешних женщин и впечатления вынес исключительно негативные. Их тут всего лишь два вида. Первый, и он же основной, — «пузатые тумбочки на коротких ножках». Я таких готов терпеть в роли кухарок, но никак не боевых подруг, очень уж вкус привередливый. Со вторыми чуть поинтереснее — хоть и пышки, но жира не настолько уж много, можно простить. Однако здесь, в лагере повстанцев, все они плотно заняты, а некоторые не просто заняты, а заняты небесплатно. То есть сговориться можно, но подобную форму отношений я не признаю. Да и бескорыстные только тем и заняты, что высматривают солдат и офицеров поперспективнее, непрерывно порхая из одной походной койки в другую.
Ах да, есть еще третий вид. И довольно многочисленный. Ходячие скелеты, обтянутые кожей. Насколько я понял, это следствие одной или нескольких здешних болезней. Все соки из организма высасывают, не разжиреешь. Некоторым любителям анемичной красоты такие суповые наборы по душе, но мне при их виде расплакаться хочется.
В общем, ни одного пристойного варианта пока что не встретил. И тут тебе на — неземная красавица даже по меркам оставленного мною мира, и в ее прекрасных глазах ни малейшего намека на счетчик пользователей. Вся такая радостная, искренняя, одета, как простой вакейро, но это только издали можно обмануться. При ближайшем рассмотрении понятно, что поработал хороший портной, не из дешевых. Ухитрился устроить так, что, казалось бы, грубое тряпье выглядит очень даже элегантно и женственно, а местами, даже скажем прямо — обтягивающими местами, откровенно соблазнительно.
Надеюсь, у меня слюни не побежали.
— Леон?! Вы Леон?!
О великие небеса! Да этот ангел обращается ко мне! На ближней дистанции заметно, что насчет неземной красоты я слегка преувеличил — просто симпатичная, ничего особенного. Но в этой пропитанной лошадиным потом конюшне, растянувшейся на квадратный километр, появление подобной особы кажется чудом. Ей бы что-нибудь с парочкой прыщей сделать и чуть косметики местами добавить, и после такого она скрасит самую привередливую тусовку, а не только этот ад грязных пастухов.
— Да, я Леон. А нельзя ли узнать, что за прелестное создание интересуется моей ничтожной персоной?
Тупой какой-то диалог, но я же не виноват, что здесь именно так принято, к тому же отвык от зрелища женской красоты, волнуюсь, как школьник.
— Я почти так вас себе и представляла. Меня зовут Тиата Хати Дабби, я племянница полковника Касдидо, вы, должно быть, его знаете.
Ну да, знаю. Тот самый растолстевший торговец фруктами, который мужественно поднялся на справедливую борьбу во имя торжества внешней торговли и снижения налогового бремени. Очень уж мечтает весь север завалить своими бананами. Как он слезно плакался, прибыль в тридцать пять процентов представляется ему откровенным грабежом, ведь посредники получают в три-четыре раза больше, а если развернуть в метрополии собственную сеть складов и точек розничной продажи, можно сказочно озолотиться за считаные годы.
Какое счастье, что племянница не уродилась в дядю. Тут только за то, что девушка не широкоплеча, можно вручать корону королевы красоты, а у этой к фигуре вообще невозможно придраться. Впрочем, по моим наблюдениям, местные плейбои предпочитают как раз крупных, чтобы мяса побольше, и непременно с жирком. А такие считаются второсортным товаром. Вывод этот сделал, наблюдая за местными дамами полусвета и относительно порядочными барышнями — на стройняшек спрос заметно меньше.
Вон как глаза горят, прыщи опять же иной раз косвенный признак неудовлетворенности. Ну, моя милая, тебе, похоже, подвалило великое счастье.
В виде меня.
— Конечно, знаю. Храбрейший офицер и отличный человек.
Все, что я знал о воинских свершениях Касдидо, — бравому полковнику пришлось в одних подштанниках удирать из лагеря во время наступления Грула, когда части экспедиционного корпуса предприняли неожиданный ночной марш. Но сейчас не тот момент, чтобы припоминать былые неудачи.
— Он мне не рассказывал, что у него есть очаровательная племянница, за такое преступление я просто обязан вызвать его на дуэль.
— Да что вы такое говорите!
И так далее в том же духе. Я уже с первых слов понял, что здесь один из тех случаев, когда сильно напрягаться не придется. Ведь Тиата Хати Дабби прямо сейчас готова спешиться ради того, чтобы отдаться демону прямо здесь, на глазах сотен скучающих скотоводов, в силу превратностей колониальной политики ставших солдатами войска мятежников. Так что процесс обольщения проводил без огонька, рутинно. Зачем карабкаться на длинноногу… на высокое дерево, если переспевший фрукт вот-вот сам свалится тебе в ладонь.