— Не стоит сходить с седла, господин. Я же сказал, что Не желаю оскорбить тебя. Я с радостью предоставлю тебе Кров, но если твой конь пройдет еще полмили, вон в той Долине ты найдешь и ужин, и ночлег, какие гораздо больше пристали молодому лорду. Вон той дорогой. — Он показал дальше по дороге. — Видишь высокий камень у перекрестка? Ну так вот, поверни у этого камня и поезжай через дубовую рощу, не заблудишься. Там стоит монастырь. Его называют обителью Святого Мартина. Это хорошая обитель, можно сказать даже — богатая, самые разные люди останавливаются под ее кровом. У них прекрасный дом для путников. Я хорошо его знаю, поскольку там работает мой сын, он садовник, а зовут его Джон, и он работает с самим братом Петром.
— Понятно. Прими мою благодарность. Я поеду туда. Ты сказал, полмили?
— Не больше. Погоди, вот уже и колокола слышны. Это, надо думать, звонят к вечерне, но привратник еще у ворот, и тебя там примут. — Трактирщик отступил от лошади. — И не думай, что пропустил ужин, молодой хозяин! Они привыкли, что путники прибывают к ним, когда могут. Ну как же, не далее как неделю назад роскошный кортеж прибыл почитай что в полночь. Все благородные господа. И дар с собой они привезли такой, от которого господин наш аббат едва не взлетел под небеса!
— Что же это был за дар? — поинтересовался Александр, не столько потому, что ему было интересно, сколько подыгрывая трактирщику, которому не моглось поделиться новостями.
— А как же, великое сокровище, что ни говори. Какая-то реликвия, которую, говорят, привезли из дальних стран и к тому же святых! Брат Петр все моему Джону об этом рассказал. Он сам реликвию еще не видел, но говорит, что это будет скоро, может, на следующий праздник, как только они решат, какое место будет ее достойно. А они могут позволить себе выбирать, ведь уже с год в их часовне работают лучшие резчики, и они, как брат Петр говорит, уже приступили к раке, той, куда вкладывают статую, так что она вполне подойдет, чтобы сохранить эту драгоценную чашу все то время, пока она останется в монастыре Святого Мартина…
Александр, который уже было тронул поводья, снова заставил гнедого остановиться.
— Чашу? Ты сказал, драгоценную чашу?
— Ну да. Чаша вся из золота и каменьев. Брат Петр говорит, ее привезли откуда-то с Востока, может, из самого Иерусалима! Ее еще называют каким-то иноземным именем, но я, право, не скажу каким.
— Грааль? Так чашу называли?
— Грааль? Ну может, и грааль, если это что-то вроде чаши.
— И этот грааль будут хранить в монастыре, что в полумиле отсюда?
Внезапному интересу Александра трактирщик нисколько не удивился: без сомнения, он принял этот интерес за рвение христианина.
— Вот именно, господин. Но сомневаюсь, что тебе удастся его увидеть. Его, судя по всему, держат под замком до тех пор, пока…
— Да, да. Но скажи мне, ты говорил, его привезли сюда неделю назад? Это был королевский кортеж?
— Королевский ли, не скажу, такой он был или какой другой, но это были все важные люди, знатные господа, Джон говорил, добрые лошади, и процессия слуг, и госпожа в носилках с шелковыми занавесями, и не знаю, что еще.
— Госпожа в носилках, — задумчиво протянул Александр. — Дама, которая привезла с собой сокровище?
— Да. Но на самом деле это не дар. Говорят, чаша проведет здесь какое-то время, так сказать, на сохранении, вот и все. Но чтоб такое сокровище появилось здесь в нашей долине… сюда же толпы народа повалят, только чтоб хоть одним глазком на него глянуть, а моему заведению от этого одна лишь прибыль.
— А дама… королевский кортеж еще там?
— Да. Но у них найдется покой-другой и для заезжего путника. Тебя там примут с радостью, нечего и думать!
— Что ж, спасибо. Вот тебе за труды, трактирщик. А я поеду.
— Бог в помощь, молодой хозяин, и хорошо тебе отдохнуть в монастыре.
Монастырь лежал, как это часто бывает с подобными обителями, в защищенном и укромном месте на самом дне долины, где через леса и пастбища петляла узкая речка. Это была большая обитель, на первый взгляд, достаточно важная, чтобы иметь несколько дворов и собственные дворовые постройки, расположенные вдоль ухоженных полей и садов. У реки вращалось колесо мельницы, а система шлюзов направляла воду из речки в рыбный садок внутри монастырских стен.
Александр, позволив усталому гнедому самому выбирать поступь, спускаясь по склону холма к воротам, оглядывал все с немалым удовлетворением. Его ожидала удобная постель; к тому же по воле удачи, в которую трудно было даже поверить (но трактирщик говорил об этом с такой определенностью), он оказался в пределах досягаемости цели своего похода раньше, чем он полагал возможным. Едва ли ему удастся заполучить грааль, пока чаша хранится в стенах монастыря, но если Нимуэ путешествует с ним на юг и стала искать защиты монастыря лишь ради отдыха в долгом пути, он может хотя бы поговорить с ней или с кем-нибудь из ее свиты и узнать, куда именно везут сокровище. А если с помощью какой-нибудь уловки ему удастся присоединиться к ее свите, может возникнуть какой-нибудь удобный момент…
Слова Лунеды и его собственное символическое отречение от Морганы вместе с ее фляжкой «волшебного» зелья оказались на время забыты. Александр настолько устал, что ему даже не пришло в голову, что сама Нимуэ, возможно, держит путь на юг, чтобы отвезти драгоценную чашу Артуру. Слова трактирщика показались внезапным даром судьбы, указующим перстом, прикосновением волшебной палочки. Грааль, даже без его поисков, сам встретился ему на пути. Даже если Александр и решил отказаться от похода, нужно быть совсем бесчувственным истуканом, чтобы упустить возможность хотя бы взглянуть на грааль.
К тому времени, когда Александр достиг ворот, церковный колокол смолк, но привратник действительно был на месте и, с готовностью открыв ворота, указал путнику дорогу к конюшне, за которой, по его словам, лежал странноприимный дом для путников-мужчин. Ужин? Действительно здесь подают ужин. Господину (как стал обращаться к нему монах, взглядом знатока мгновенно оценив дорогую упряжь и блеск золота на поясе и рукояти меча новоприбывшего) подадут в трапезной на нижнем этаже странноприимного дома. Брат Магнус, которому поручена забота о путниках, покажет ему, куда пройти. Ужин подадут сразу по окончании вечерни. Нет сомнений, что господин мой захочет после пойти к повечерию.
«Господин мой» желал только поесть, а потом выпросить постель, но знал, чего ожидают в обители от гостя. К тому же вполне вероятно, что хранители грааля тоже будут присутствовать на службе. Предоставив коня заботам послушника, Александр направил свои стопы к дому гостей Святого Мартина.
Ужинать ему выпало в одиночестве, если не считать пары путников, остановившихся по дороге в Гланнавенту, чтобы сесть там на корабль в Ирландию. Это были иноземцы, говорившие на каком-то иноземном ирландском наречии, так что Александр не смог расспросить их о королевском кортеже, который, надо думать, уже отужинал.