– Именно этого и добивался Сесил. Чтобы ту тайнопись никто не разгадал. Но у нас есть ключи к подобным шифрам. Не желаете посмотреть еще несколько страниц из той хроники?
Кэтлин кивнула.
– У меня они там, внутри. Вы подождите здесь, а я вынесу.
Ученая леди повернулась и пошагала обратно в освещенный холл.
В эту секунду послышалось несколько приглушенных хлопков – все равно что ладошами, одетыми в перчатки.
Один, за ним другой.
Кэтлин обернулась.
На вязаной кофте Евы Пазан, в районе плеча, зияла рваная дыра. Женщина сдавленно вскрикнула.
Еще хлопок. Темным жгутом взметнулась кровь.
Ева плашмя, лицом вперед упала на плиты двора.
Резко развернувшись, на дальней крыше – метрах в тридцати – Кэтлин взглядом ухватила силуэт стрелка.
Он сейчас неторопливо наводил винтовку.
На нее.
17
Антрим приближался к лондонскому Тауэру. Древняя серо-коричневая цитадель находилась у Темзы, а вблизи через реку протягивался живописный Тауэрский мост. Там, где крепость когда-то опоясывал колоссальный ров, теперь зеленело море изумрудной травы, сейчас укутанной белым одеялом тумана – глухое пространство между внушительной громадой стены и улицей. Прохладный ветер, прогнавший непогоду, сейчас отдыхал у реки.
Это место было известно Антриму с детства. Память исправно хранила в себе грязноватое скопище текстильных мастерских по соседству, магазины одежды и бенгальские ресторанчики. Когда-то Ист-Энд считался городской свалкой; местом, где селились в большинстве своем иммигранты. По субботам здесь рыночный день, а значит, тротуары наводнят уличные торговцы со всяческой снедью, фруктами и контрафактным тряпьем. Помнилось, как он сам мальчишкой шнырял по этим улицам, завязывая знакомства с лоточниками и вообще постигая жизнь.
Объект двигался впереди прогулочным, но быстрым шагом. Вот он приостановился перед мюзик-холлом с рекламой шоу-кабаре, немного постоял и перешел улицу.
Справа находилась многоуровневая парковка, но темноволосый джентльмен продолжал идти пешком, и ему за это словно салютовал трепещущий над Тауэром британский флаг, подсвеченный снизу прожекторами. Площадка перед Тауэром была на сегодня уже закрыта, безмолвными часовыми стыли темные и пустые билетные будки. А по берегам Темзы разгуливал туда-сюда народ, и помигивал огнями запруженный Тауэр-бридж: поток транспорта то встанет, то двинется; то встанет, то двинется. Темноволосый мужчина между тем вышел на набережную, где пристроился на одной из скамеек.
Антрим осмотрелся и сел рядом.
Предвестник зимних заморозков в виде щиплющего холодка от холодного камня постепенно поднимался по ночам. Хорошо, что пальто с теплым подкладом, а на руках перчатки.
– Надеюсь, вопрос не пустяковый, – не поворачивая головы, сказал темноволосый джентльмен. – У меня на вечер планы.
– Только что убит один из моих людей.
Его собеседник продолжал недвижно смотреть на реку.
Антрим рассказал о происшествии в соборе Святого Павла. Темноволосый джентльмен – атташе американского посольства в Великобритании – повернулся к нему лицом.
– Британцы знают, чем мы занимаемся?
Их встреча была назначена Лэнгли после того, как Антрим доложил (правда, не полностью, а лишь частично) о том, что случилось. О том, кто убил агента в соборе Святого Павла и что произошло в Храмовной церкви, он сознательно умолчал.
– Я не знаю, – ответил Блейк на вопрос. – Но все под контролем.
– В самом деле? А так ли это, Антрим? А?
Они находились в людном месте, а потому требовалось соблюдать спокойствие. Хотя бы внешне.
– Вы понимаете, какие в этой игре ставки? – спросил атташе негромко, не желчно.
Конечно, Антрим понимал, но для успокоения напустил на себя благодушный вид.
– Думаю, вам имеет смысл меня просветить.
– Правительство Шотландии собирается выпустить на свободу аль-Меграхи. Это безумие происходит сейчас, в эту самую минуту. На том борту погибло сорок три гражданина Соединенного Королевства. Одиннадцать шотландцев погибли на земле. Но все об этом как будто забыли.
ЦРУ тогда лишилось своего резидента по региону. То же самое разведка при Министерстве обороны и служба безопасности дипкорпуса. Погибли четверо агентов, летевших домой. Вот какие у нас ставки.
А нам внушали, что вашими усилиями мы все это остановим. Год назад, понятное дело. Но вы по-прежнему топчетесь и ни на шаг не приблизились к тому, чтобы хоть чему-то воспрепятствовать. А между тем освобождение убийцы покажет, насколько пошатнулся в мире наш авторитет. Вы представляете, чем это может обернуться? Каддафи будет корчить рожи, хохотать нам в лицо. Проведет Меграхи парадом перед всеми доступными ему телекамерами. И суть его намека будет предельно ясна. А что же мы? Мы не можем заставить даже ближайшего нашего союзника удержать в тюрьме массового убийцу; человека, уничтожившего их собственных соотечественников. Мне необходимо знать: вы можете это остановить?
Антрима, откровенно говоря, занимало сейчас не это. Он ждал подтверждения, что все прошло гладко с Коттоном Малоуном и Иэном Данном, но сообщения отчего-то до сих пор не поступало, и это начинало тревожить.
– Для того чтобы это остановить, – сказал он, – необходимо вмешательство англичан. Обычно шотландцы без кивка из Лондона и чихнуть не решаются. На самостоятельные решения у них или вовсе, или почти нет полномочий. Так что нам обоим известно, что шотландское правительство действует с молчаливого согласия англичан. Всего одно слово из Лондона, и та сделка с Ливией будет спущена на тормозах.
– А то я не знаю.
– А я как раз работаю над рычагом, который заставит Англию действовать.
– О чем нас никто не проинформировал.
– И не проинформирует, пока мы к нему не подберемся. Но мы уже близко. Можно сказать, вплотную.
– К сожалению, времени у вас в обрез. Нас известили, что выдача состоится уже в ближайшие несколько дней.
Вот так новость… Эту пикантную подробность Лэнгли опустил – вероятней всего, потому, что, по недавней сводке, операция «Ложь короля» дышала на ладан. А внезапная смерть агента лишь подхлестнула принятие решения. Это что, специальная подстава? Блейк подобное уже видел. На уровне директоров никто не хочет брать ответственность за ошибки на себя. Зачем, когда внизу на танцполе всегда есть кто-то еще, рангом пониже: пускай и расхлебывает…
«Пустой никчемный человечишка».
Слова Дениз, еще с Брюсселя. Черт возьми, а ведь до сих пор жалят…
– Сучий потрох этот ливиец, – процедил атташе. – Надо было его вздернуть или пристрелить, но у этих дурней шотландцев, видите ли, нет смертной казни. Они все из себя «прогрессивные». А по-моему, так тупые, как козлы.