– Ты жалкий никчемный выродок, упивающийся тем, что отягчаешь жизнь женщинам.
Расставание у них произошло не сказать чтобы гладко. И тому были причины. Пэм отвергла его внезапно, без какого-либо предупреждения или явной провокации с его стороны. А это уязвляло. Действовало на самолюбие. Он ведь и в самом деле был к ней неравнодушен. В общем и целом. Надо сказать, что завязывать отношения с женщинами, несчастными в браке, ему нравилось больше всего. Всегда. Они отличались такой признательностью, отдавали себя с такой полнотой… Надо было единственно делать вид, что у тебя к ним чувство. Такой же вот была и Пэм. Убежденная, что муж ей неверен, она жаждала сатисфакции и отдалась Антриму с эдакой мстительной легкостью. А потом в их отношениях что-то не задалось.
– Ты – моя огромная ошибка, – сказала она. – Которую я предпочитаю забыть.
– Но не можешь. Каждый день у тебя перед глазами ее живое напоминание. Не так ли?
Судя по ее вспыхнувшим глазам, догадка была правильной.
– Это единственное, что мучает меня, когда я его вижу, – за что себя презираю. Прости меня, господи…
– Ну-ну. Совсем необязательно так себя корить. Тем более что он наш сын.
Ее глаза полыхнули еще ярче:
– Не говори так. Не смей. Он не наш сын – он мой.
– А как твой бывший муженек? Он-то, наверное, насчет этого и не в курсе? Готов поспорить, что нет.
Молчание.
– Может, мне ему об этом сказать? А что, я могу…
Опять молчание.
– Очевидно, это для тебя больная тема, – сказал он весело, с хохотком. – Могу понять. Видеть меня в том молле для тебя, видимо, было большим потрясением.
– Я надеялась, что тебя больше нет. Что ты сгинул со свету.
– Да брось ты, Пэм. Если вдуматься, то ведь не было ничего серьезного.
– Ты сломал мне ребра.
– А ты разбила мне сердце. Вот так взять и сказать: убирайся, и чтоб больше тебя здесь не было… И это после всех страстных отношений… Ну не могла же ты всерьез предположить, что я вот так возьму и уйду.
– Вон из моего кабинета.
– А ты потом вскоре спохватилась, что беременна?
– Не твое дело.
– Нет, серьезно: ты об этом знала, когда пошла на разрыв?
– Мне… надо было… тогда же прервать ту беременность, – не сразу, после тягостной паузы произнесла она.
– Да перестань. Ты, и чтобы избавилась от ребенка? Тогда это не ты.
– Глумливая тварь… Ты понятия не имеешь, кто я. Понял меня? Все эти годы я смотрю на этого мальчика, которого обожаю, и вижу тебя. И каждый, каждый свой день мне приходится терпеть эту муку. Я была в шаге от того, чтоб прервать ту беременность. В метре, в дюйме. Но все-таки я выносила своего ребенка и солгала своему мужу, сказав, что он от него. Ты можешь хотя бы представить себе, каково со всем этим жить?
– Ну так скажи, буду знать, – пожал он плечами.
– Пошел. Вон.
– Ухожу, ухожу. Но на твоем месте я бы раскрыл правду и твоему бывшему мужу, и сыну. Потому что теперь, когда я все знаю, ты меня еще увидишь.
И сказал он это вполне серьезно.
Антрим незамедлительно нанял частного детектива, чтобы тот следил и за Пэм, и за Гэри. Это удовольствие обходилось в пару тысяч ежемесячно, но окупало каждый затраченный цент: Блейк теперь знал все их перемещения, желания и чаяния. В отношении закона он был не особо щепетилен и поставил на прослушку даже домашний телефон Пэм. Что ни день, Антриму электронным письмом приходила запись входящих и исходящих звонков. Так он узнал: Коттону Малоуну известно, что Гэри – не его биологический сын. Тот разговор между ними был достаточно накаленным: Пэм сообщила, что мальчик очень расстроен и хочет осенние каникулы провести у Малоуна в Дании. А что еще лучше, ни тот, ни другой из них не знал, кто такой Блейк Антрим на самом деле. Оба, стараниями Пэм, пребывали в неведении.
Не женщина, а золото.
Свою угрозу выйти на Малоуна или Гэри он, понятное дело, не исполнил. Ни то, ни другое не годилось. Вместо этого он соблюдал спокойствие и, как подобает разведчику, собирал информацию, на основе которой можно будет принять разумные решения. Первоначально он намеревался примерно на следующей неделе выйти на Гэри в Копенгагене.
Но неожиданное появление Иэнна Данна этот замысел кардинально изменило.
Выйти на контакт здесь, в Лондоне, гораздо уместней.
И тогда Антрим приказал переправить задержанного Данна из Флориды в Джорджию, а сам параллельно проинформировал Лэнгли, что в Атланте (вот ведь кстати) находится Малоун и как раз собирается обратно в Европу. Так что, как насчет дружеской услуги между агентствами? Агент – пускай и бывший – «Магеллан Биллет», который поможет ЦРУ. Всего-то делов: побыть бэбиситтером. Зато есть гарантия, что Данна доставят на родину в целости и сохранности.
И все великолепно сработало.
Спасибо всеобщему ажиотажу, вызванному планами шотландского правительства.
Во время освобождения он присматривался к Гэри вблизи, отмечая про себя аккуратный, с узкой переносицей нос, длинный подбородок, высокие брови, а главное, серые глаза. Теперь Гэри находился в его распоряжении. Пэм на горизонте, слава богу, не было. Коттон об их связи понятия не имел и, судя по брошенной возле кафе фразе, вряд ли собирался контактировать со своей бывшей женой. Оставалось единственное – не допустить, чтобы Гэри позвонил в Джорджию.
Что было несложно.
Критическими были несколько предстоящих часов.
Оставалось лишь соблюдать осмотрительность.
Что тоже не проблема.
Он же профи. А кто же еще!
25
23.02
Бурление Пикадилли-сёркус Малоуну всегда нравилось – бойкое, яркое; само собой напрашивалось сравнение с Таймс-сквер. Хотя это средоточие пестрого шума существовало еще за долгие века до своего американского аналога. Пять дорог сходились к круглому пятачку и опоясывали постамент Эроса – статуи, сделавшейся неоспоримой достопримечательностью Лондона. В нескольких кварталах отсюда находился дворец Сент-Джеймс, одна из последних уцелевших резиденций Тюдоров. Начитавшись о Екатерине Парр и Елизавете I, Малоун теперь невольно размышлял о доме Тюдоров, повелевавшем Англией с 1485 по 1603 год. Вообще книг об этой династии он прочел немало, а у себя в копенгагенском «букинисте» держал о них целый раздельчик, неожиданно выяснив, что к этой теме проявляет интерес не он один. А теперь и вовсе стал свидетелем чего-то, не описанного ни в одной из этих книг.
Некоего секрета.
Настолько важного, что привлек к себе внимание ЦРУ.
Поток машин притормаживал у оживленного перекрестка, и Малоун пробирался между ними, направляясь в глубь квартала развлечений, что тянулся за пределы Пикадилли. Театры, кинозалы, рестораны и пабы располагались здесь в старинных зданиях, гудящих пятничным вечерним весельем. Деревянные фасады и зеркальные стекла словно отбрасывали тебя в другую эпоху. Малоун зигзагами продвигался через людской поток, направляясь по адресу с навигатором мобильника.