– Вы описали себя в точности, мистер Малоун.
Повернувшись, он увидел, как к нему неринужденно приближается женщина. Вот это сюрприз: мисс Мэри? Та же стройная фигурка, серебристая седина, приятная улыбка. Такой же минимум косметики, лишь с небольшим штрихом губной помады.
– Я вижу, моя сестра не предупредила, что мы с нею близнецы.
– Эту деталь она опустила.
Сходство у сестер было чрезвычайным, походили даже движения и манера разговора. Эта представилась как Танни Карлтон и предложила называть себя просто по имени.
– Живу я сразу за Темзой. А здесь заведую сувенирным магазинчиком в Клок-Корт.
Голоса и те были один в один.
– Ох уж вы, наверное, подшучивали над людьми по молодости лет, – предположил Малоун.
– Да мы и сейчас себе в этом не отказываем, – сказала она, явно поняв, о чем идет речь. – Люди нас с трудом различают.
– Вы знаете, зачем мы здесь? – осведомилась Кэтлин Ричардс.
– Мэри пояснила. Она знает мой интерес ко всему связанному с эпохой Тюдоров, особенно с Елизаветой.
– Это все правда? – задал вопрос Малоун.
– Нельзя исключать, – кивнула женщина.
Кэтлин изо всех сил старалась не выказывать интереса. Ведь где-то здесь, не исключено, может находиться Мэтьюз и тайно наблюдать за ними.
Там, в отеле, дав знать о своем согласии, Кэтлин сидела в ожидании, когда вернется Малоун. Тот подошел с тремя листами, распечатанными в бизнес-центре «Черчилля».
– С флэшки, – пояснил он.
Но при этом не пояснил, где та находится. Видимо, носит с собой. А допытываться – верх глупости.
Ладно, терпение…
* * *
То, что рядом торчат Иэн Данн и эта книжница, вызывало у Антрима недовольство. Из-за них совершенно не оставалось времени на Гэри. На драгоценный контакт с мальчиком выпадали считаные часы, и отвлекаться на что-либо было крайне нежелательным. Но отказать в просьбе Малоуну Антрим не мог. Этот экс-агент нужен ему мертвый, а для этого необходимо держать его в поле зрения. Если цена за это – присутствие на вечеринке двоих лишних гостей, так что ж, пусть присутствуют. Можно подержать их вместе еще немного. А по возвращении на склад он отвезет книжницу и Данна в надежное место.
Покинув Вестминстер, Антрим заглянул в паб, чтобы перекусить. По айфону он также удостоверился, что первая часть оплаты поступила на его люксембургский счет. Он был теперь на три с половиной миллиона долларов богаче.
Ощущение – не передать словами.
На часах не было еще и десяти, но у него вдруг проснулся волчий аппетит, и он заказал себе гамбургер с двойной картошкой, а для ожидания присмотрел себе одну из пустых кабинок. Телевизор над стойкой чуть слышно вещал новости.
Что-то на экране привлекло внимание Антрима.
Знакомое лицо.
А под ним заголовок новостного блока: «Абдель Бассет аль-Меграхи скоро будет освобожден шотландским правительством».
Антрим, заметив на стойке пульт от телевизора, быстро подошел и добавил громкость. Бармен строго на него покосился, но Антрим сказал, что просто хочет послушать слова диктора.
«…Официальные лица Шотландии подтвердили, что ливийский террорист Абдель Бассет аль-Меграхи, осужденный в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году за взрыв бомбы на борту рейса № 103 авиакомпании «Пан Американ» над Локерби, будет отпущен обратно в Ливию. У аль-Меграхи диагностирована последняя стадия рака, и из гуманных соображений он возвратится к себе на родину, чтобы провести там остаток дней. Но мы помним еще и другой день. Тогда, двадцать первого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, погибли сорок три жителя Соединенного Королевства, среди них одиннадцать на земле в Шотландии. Эта новость повергла их родственников в шок. Реакции с Даунинг-стрит пока не поступало. Источники, близкие к переговорам, проходящим в Ливии, утверждают, что выход террориста на свободу может состояться уже через несколько суток. Сообщения о предстоящем освобождении поступили вначале из Ливии, а через несколько часов их подтвердил Эдинбург. Пока еще никто не говорил об этой возможности открыто, но и опровержений не поступало. Мы будем внимательно следить за происходящим и сообщать дополнительную информацию по мере ее поступления».
Антрим приглушил звук и пошел к себе в кабинку.
Все эти уловки он знал. Вначале организуется информационный вброс – как бы невзначай, чтобы оценить реакцию общества. Несколько дней новости просачиваются вглубь и вширь, затем следует дополнительный слив. При нормальной, правильной дозировке волна шока будет постепенно спадать. И если не последует массовых протестов, то посредством все тех же масс-медиа история в конце концов забудется, а мир переключит внимание на что-нибудь другое.
Вброс означал и кое-что еще.
Обратной дороги нет. Все предрешено. Задача состоит лишь в том, чтобы все свершилось и ничего не помешало намеченному. Но что бритты получают за свое молчание? И зачем вообще все это допускать? Антриму по-прежнему хотелось знать ответ на этот вопрос, наряду с еще одним.
Что сейчас происходит в Хэмптон-Корте?
38
Кэтлин держалась рядом с Коттоном Малоуном и Танни Карлтон. Заплатив за вход, они в толпе других посетителей прошли во дворец. Надо же: еще два дня назад она сидела у себя в квартире и тоскливо размышляла, куда ей девать свою оставшуюся жизнь. А теперь она оперативница секретной разведслужбы, работающая против отставного агента ЦРУ, и в ее задачу входит выудить у него флэшку…
И для кого: для человека, который, может, все еще не отказался от мысли ее убить!
Ощущение, что и говорить, двойственное, но выбора как такового не было. Сказывался и призыв Мэтьюза к служению стране. Хотя мать у Кэтлин была американкой, внутри она неизменно чувствовала себя англичанкой до мозга костей, а вся ее карьера зиждилась на служении закону. Так что если в ней нуждается страна, то иного пути, а с ним и сомнений, у нее не остается.
Сейчас они находились в Большом зале, все с теми же характерными для эпохи Тюдоров стропилами по потолку. Со стен свисали величественные гобелены, о которых стоящий рядом гид рассказывал группе, что они были сотканы при Генрихе VIII и тогда же вывешены здесь.
– Эту трапезную Генрих построил для своих утех, – просветила Танни, – и здесь же устраивал пиры для приближенных. В те дни деревянный потолок был выкрашен в синее, красное и желтое. Можно представить себе, что это был за вид.
Они прошли через просторное помещение – так называемую Сторожевую палату, – где некогда бдили стражники-йомены, стерегущие вход в покои короля. Отсюда узкий проход вел в галерею с кремовыми и оливковыми стенами с ободком защитной рейки. Пол здесь был дощатый, а половицы прикрывал истертый ковер. По одной стене были окна, другую занимали три картины, между которыми на равных промежутках виднелись створки запертых дверей. Танни остановилась возле прямоугольного центрального холста, изображающего Генриха и еще четверых.