Микроавтобус тронулся с места, но не проехал и метра как дрон нанес удар. Лазерный луч уперся в капот, моментально погасла подсветка приборов, запахло горелой изоляцией. Автобус был выведен из строя.
– О’кей? Что дальше?
Вместо ответа Сэвилл достал из сумки китайский «Миними» под русский патрон и пристегнул магазин.
– Б… а вот что.
– Не пори горячку, – сказал Роу, – попробуем договориться.
– Это приказ, босс?
– Да, это приказ.
– Да хрень это собачья.
Вместо ответа Роу толкнул дверь и вышел из микроавтобуса. Ряды машин казались безжизненными, но там точно кто-то был.
– Парни, – сказал в пустоту Роу, – мне нужен Меир Хафи, я его знаю. Позвоните, и давайте утрясем все это дерьмо…
Словно из пустоты начали появляться фигуры с оружием – их адаптивный камуфляж был столь совершенным, что Герт Роу, британский спецназовец, никогда такого не видел. Их хамелеоны были просто потрясающе адаптивными.
– На колени, сэр! – сказал один из них.
Второй из-за машины целился в их микроавтобус из антиматериальной штурмовой винтовки… [114]
Меир Хафи ожидал их на крыше, куда их доставили с колпаками на голове и со связанными за спиной руками. Он прилетел на собственном небольшом прогулочном вертолете гражданского образца, напоминающем прозрачное яйцо с двигателем и хвостом, а рядом стоял десантный дрон, на котором прибыли захватившие их специалисты службы безопасности Ойли Рокс. Герт Роу, когда с него сдернули колпак, не смог опознать тип и производителя этого дрона. Широкий, с шестью посадочными моторами в гондолах и одним ходовым, приводившим в движение винт с регулируемой до нуля длиной лопастей. Получается, это был гибрид вертолета и транспортного шаттла городской транспортной системы.
Неужели в Ойли Рокс существует полноценное производство, в том числе и таких вот штук? А почему бы нет? Сингапур, город-государство, имел собственную, и довольно развитую, промышленность.
– Привет, Меир.
Меир для своих лет (а ему должно было быть хорошо за шестьдесят) выглядел удивительно бодро, возможно, тут играл свою роль здоровый образ жизни, а возможно, и что-то еще. Он был одет в старый камуфляж еще израильской армии, но пистолет у него на ремне был уже новый – кейсовый «Хеклер», десять миллиметров. Он висел справа, а слева, как и у всех полицейских и безопасников, висел глушак. Разница была в том, что Меир был левшой, и получается, глушак у него был основным, а не запасным оружием. Впрочем, скорее всего, израильский спецназовец одинаково хорошо владел обеими руками.
…
– Тебе не кажется, что ты делаешь ошибку?
– Разве, друг? – Да, это точно был Меир, голос точно его. – А мне кажется, это ты полез не в свое дело…
Герт Роу сделал некое подобие книксена.
– О’кей, о’кей, друг, нет вопросов. Я полез не в свое дело, мои люди находятся там, где им не следовало бы находиться. О’кей, я это признаю. Почему бы тебе в таком случае не разбить нашу аппаратуру и не дать нам пинка под зад, а? Просто разойдемся и не будем множить счеты, и когда ты попадешь в неприятную ситуацию, я попробую вернуть тебе долг, о’кей? Зачем напрягать, ты же знаешь, что я на работе, как и ты.
– Боюсь, ты не все понимаешь.
– Да-да. Стены Ойли Рокс неприступны, и британское правительство здесь не победит на конкурсе популярности, о’кей.
– Нет, ты не понимаешь, во что ты влез. Извини.
Меир выхватил глушак и выстрелил почти в упор.
Ушел!
Действующий оперативник СБС по имени Майк Причард постоял за захлопнутой дверью, стараясь отдышаться…
Черт…
Ему показалось, что за ним следят, когда он уже подходил к этому зданию, и ему пришлось пройти мимо и потом сделать несколько кругов, чтобы сбросить возможный хвост. Ему показалось, что он его сбросил…
Только поэтому он и появился здесь.
Это был старый Баку, город постройки еще позапрошлого века, помнящий еще российского императора и нефтяной бум – времена, когда этот город и нефтяные поля вокруг него давали основной объем нефти в мире – в мире, где основной все еще оставалась лошадиная тяга. Каспийский нефтяной бассейн был одним из старейших в мире, наряду с техасским, и добыча нефти в том или ином виде здесь шла почти два столетия. Добыча нефти превратила Баку в один из самых быстроразвивающихся городов давно павшей Империи. Из захолустья город превратился в космополитичный центр всего региона, здесь жили представители более восьмидесяти национальностей, сюда вкладывали деньги такие предприниматели, как Нобель и Ротшильд. С тех пор прошло много времени… и городу только повредило, что он стал столицей маленькой, мононациональной страны вместо того, чтобы быть одной из жемчужин в короне огромной и многонациональной Империи, городом ничьим и одновременно принадлежащим всем. Город сильно изменился во времена второго нефтяного бума, здесь теперь стояли небоскребы – но остались и эти кварталы одно-, двух- и трехэтажных домиков и домов, еще помнящих времена больших балов и маленьких разочарований…
Теперь разочарования были, увы, большими.
Через мутное стекло на лестнице англичанин наблюдал, как мимо, по брусчатке, прошел человек, которого он определил как филера. Похоже, что не заметил…
Англичанин, осторожно прислушиваясь и присматриваясь, пошел дальше.
Дом был пуст, заброшен и, скорее всего, приговорен к сносу, который отложили до лучших времен. У него были все признаки дома без жизни, умершего, но не похороненного, ибо дом умирает, когда его покидают последние жильцы и он становится никому не нужным. Пыль на лестнице, наметенная с улицы через выбитое стекло, пошедшая паутиной трещин краска, перекосившаяся, старая дверь…
Англичанин осторожно поднялся на второй этаж, толкнул дверь и оказался в длинном коридоре. Судя по всему, после коммунистической революции этот дом переделали под проживание бедняков – в common house [115] , или так называемую коммуналку.
Похоже, далеко не всем везет в этой жизни…
Он начал пробовать двери одну за другой… одна из них поддалась… он шагнул внутрь. Один человек стоял у окна и пытался что-то увидеть на улице через щели в заколоченном фанерой оконном проеме. Другой что-то делал на полу, услышав его, он развернулся, выхватывая старый, но не ставший от этого менее смертоносным «Глок».