– Мм… все женщины такие. У тебя когда последний раз была женщина?
– Да пошла ты…
– К заданию надо вернуться. Только цели будут две.
– Это еще что за хрень?
– Его женщина. В Лондоне. Ты видел ее. Уберешь ее – потом дождешься, когда он вернется в Лондон. И уберешь его.
– Что за бред. Это кто придумал?
– Я… – она снова улыбнулась.
– План полное дерьмо. Он приедет и будет искать, кто это сделал. Полиция тоже будет искать…
– Лондон такой опасный город… всякое случается.
– Почему его нельзя просто пристрелить?
– Есть две причины. Первая – он постоянно перемещается. То он в Китае, то в Москве, то в Астане, то в Ташкенте, то еще где. Второе – его нельзя просто пристрелить, потому что я хочу другого. И я – плачу деньги.
– Жизнь дороже денег.
– Боишься его?
Она, может, и, сама того не зная, задела больное. Он и в самом деле боялся. Для людей его народа русские всегда были старшими братьями. Они били многих… они били японцев, били даже американцев. Но они никогда не били русских.
– Нет.
– Боишься…
Он вовремя свернул с опасного разговора.
– Сколько?
– А сколько ты хочешь?
– Миллион. Франков.
– Неплохо.
– Миллион за каждую цель.
Она облизала губы.
– Но это одна цель. Вторая – для того, чтобы добраться до главной.
– Нет, леди. Все люди равны. Миллион – умножить на два.
– Хорошо, – сказала она после секундного раздумья. Это тоже его напрягало – женщины обычно не умеют принимать решения. – Два миллиона. Счет тот же?
– Да.
– Когда начнешь?
– Сейчас же. Просто потребуется некоторое время для подготовки.
Вместо ответа она встала. Одеяло тут же испарилось, как будто бы его и не было.
– А зря ты все-таки… – сказала она. И тоже исчезла.
А он какое-то время стоял и тупо смотрел перед собой, понимая, что текут минуты, и за них потом надо будет платить.
– Ворон два, входит в зону видимости…
– О’кей, подтверждаю, Ворон два в зоне видимости…
– Точка контакта!
– Уровень!
– Есть контакт! Картинка пошла.
На экране возникла картинка – горы, ущелье, натоптанная дорога…
– Есть картинка, контакт устойчивый.
– Ворон два – один начинает сканирование…
Я стоял во временном оперативном центре и смотрел на экран, куда транслировались данные с беспилотников формации «Ворон». Формация «Ворон» состояла из трех беспилотников, двух разведывательных и одного ударного, вооруженного четырьмя ракетами с термобарической головной частью. Все три были одного типа и назывались «Пустынный лунь», их производил Китай, и они представляли собой копию американских беспилотников «MQ-9 Reaper». Довольно устаревшая модель, американцы давно, еще в двадцатые, начали переходить на турбореактивные… но где сейчас та Америка?
Во-во.
Схема использования БПЛА мало отличалась от принятой еще в Афганистане – два разведывательных и один – ударный, работающий в режиме максимальной экономии топлива, с тем чтобы не отличаться продолжительностью полета от разведывательной версии. Вот и сейчас пока разведчики сканировали местность, ударный – описывал большие круги в режиме максимальной экономии топлива. Если разведывательные БПЛА найдут цель – ударный выйдет на нее и расстреляет. Именно так обычно применяли БПЛА американцы – в отличие от растиражированной фильмами схемы обычно подсвечивает цель лазером один БПЛА, а наносит удар другой.
Пока что все шло более-менее по плану. Сопротивление в бывшей Киргизии плавно разрасталось – я сознательно не форсировал события, потому что мне надо было, чтобы народ сам поднялся и именно против исламистов и ислама – а не так, чтобы мы его освободили. Думаете, нам так сложно было бы захватить весь Кыргызстан и вообще все пустынные республики бывшего СССР? Техника восстанавливалась, доходы от торговли позволяли привлекать людей, а генерал Фань потихоньку останавливал поток боеприпасов из Китая в страны бывшего СССР. А вы думаете – как? Вот эти вот бородатые – о’кей, они начал производить «калашниковы» и что-то типа гибрида «калашникова» и «СВД» и еще много чего – примерно по той же самой схеме, по которой оружие производится… производилось в Дарра Адам Хель. Для производства примитивного оружия не так много надо: три станка, токарный, фрезерный и сверлильный, металлические заготовки, дерево на цевье, рукоятку и приклад. «АК» из Дарра Адам Хель стреляет три-четыре магазина, потом начинаются задержки – но обычно моджахед за это время успевает либо добыть трофей, либо стать шахидом. А вот патроны… вот патроны так не сделаешь, патрон – намного более сложная в производстве штука, чем сам автомат, и для него нужен специализированный завод. Завода не сделали, и потому патроны поставлял Китай, контрабандой их ввозили и из России. В нужный момент, если оба этих канала поставки встанут… дальше сами понимаете.
Вопрос в том, что от «освобожденных народов» не дождешься благодарности. Как только ты их «освободил», они садятся тебе на шею, а когда ты возмущаешься – начинают вспоминать, как хорошо было при талибах… или там еще ком. И как только возвращаются проповедники «истинного ислама» – они встречают их и начинается то же самое.
Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мне довелось говорить с семидесятилетним стариком, ветераном Афганистана. Мне довелось воевать бок о бок с американцем, который в свое время приехал в Россию сражаться за Новороссию, да так тут и осел. Вот у нас, русских, видимо, в крови слова бессмертного Данилы Багрова из «Брата» – а Америке-то кирдык. Ну, вот сейчас точно кирдык – и что? А если посмотреть в прошлое – что плохого Америка сделала в Афганистане? Когда они пришли туда – Кабул был как Дрезден после бомбежки. Не было ни еды, ни воды, ни лекарств, ни правительства, которое за что-то бы отвечало: когда американцы заняли Государственный банк Афганистана, они нашли там в хранилищах кипы старых денег… понимаете, эти деньги настолько обесценились, что их даже никто не стал воровать. Они были никому не нужны даже даром. Когда же американцы уходили, они оставили после себя пусть проблемную, но все же страну. Были деньги, правительство, полиция, армия. Люди торговали, в Кандагаре, том самом городе, где жители говорили «мы все талибы», сложился даже своеобразный даун-таун, пусть и в шестнадцать этажей офисные комплексы, но по меркам Афганистана это небоскребы. В Кабуле строилось жилье, в Джелалабаде… но когда американцы ушли – почти сразу все разодрались, а потом население чуть ли не с цветами встречало отряды Талибана, это те самые, которые в 2001 году бежали из полумертвого Кабула, а сейчас они возвращались, и люди их встречали, и записывались в бандотряды, в джамааты, чтобы идти на север и джихадить. Вот это – как понимать и как расценивать? По мне – никак не надо понимать и никак расценивать – людей не изменишь, особенно взрослых. Надо просто понимать, что ты должен помогать, а не делать работу за них. Пусть те же таджики, узбеки, киргизы сами вышвырнут всю эту нечисть со своей земли на радиоактивные пустоши. Пусть они прольют кровь, пусть салафиты сожгут их деревни, уведут их скот, изнасилуют их жен, обратят в рабство их сыновей и дочерей. Только тогда у них будут кровные счеты, только тогда они начнут сражаться по-настоящему, без дурака. И только после такой войны они начнут убивать проповедников чистого ислама и изгонять тех, кто заражен исламом, из селений и из страны.