– Совсем оборзели! Хотят, чтобы все на них даром спину гнули!
Алла молча вздыхала. Ее сердце обливалось кровью. Коле бы за мольбертом стоять, творить шедевры! А он вынужден тратить драгоценное время на всякую ерунду, размениваться на мелочи, угождать новоявленным буржуа, профанам и невеждам. Почему жизнь так устроена? Магда Левашова – бездарная пустышка – купается в роскоши, тогда как гениальный художник перебивается на гроши.
Казариновы не бедствовали, но и не могли позволить себе ничего лишнего. Едва рассчитавшись с долгами за компьютер, влезли в кредит. Аренда помещения под мастерскую забирала большую часть дохода, ремонт квартиры обошелся недешево, спальный гарнитур влетел в копеечку. Алла надеялась, что роскошное ложе придаст остроты пресным супружеским ласкам.
– Ты бы лучше гардероб себе обновила, – бросил Николай, когда она с гордостью показала ему широченную кровать, застеленную розовым покрывалом с оборками и бантиками. – И что за мещанство это твое покрывало? Ты же вроде художник.
Слово «вроде» обожгло Аллу, как отвешенная наотмашь пощечина. Небось Магде он бы не посмел сказать ничего такого!
– У других кровать леопардовым шкурами покрыта, да? – со слезами в голосе выпалила она. – Извини, мы на шкуры пока не заработали!
– Ты чего? – не понял Николай.
«Спал он с Магдой или не спал? Какая она в постели?» – эти мысли мучили Аллу, лишали сна. От переживаний она заболела: желудок ныл, что бы она ни съела, к горлу подкатывала тошнота.
– Ты, часом, не беременна? – спрашивали коллеги.
Казаринова вспыхивала, неловко отшучивалась. Больше всего она боялась критических замечаний супруга, но тот в упор не видел ее истощенной фигуры и нездорового цвета лица. «Он не обращает на меня внимания! – с ужасом осознала Алла. – Ему все равно, как я выгляжу, – толстая я или худая, накрашенная или нет, с прической или без. Он думает только о ней, о Магде!»
– Будь ты проклята! Проклята… – шептала она, закрывшись в ванной и давясь слезами. – Чтоб тебе пусто было, разлучница…
И хотя Казариновы жили вместе, а Магда, скорее всего, перестала о них даже вспоминать, это ничего не изменило. Она давно разлучила Коленьку со всеми женщинами, в том числе и с Аллой. Она взяла его за руку и увела в свою страну зеленых туманов… Насовсем. Навсегда, навеки!
Алла села на строгую диету – из экономии. Посещать платных врачей и покупать новые лекарства оказалось накладно. Цены кусались, а надо было выплачивать кредит. Им с Колей даже старенькую машину пришлось поставить на прикол: не хватало денег на бензин.
Встреча с женщиной-адвокатом разбередила старые раны, разворошила прошлое.
В тот же вечер за ужином Алла, как бы между прочим, спросила у Николая:
– Ты давно виделся с Магдой?
И по его замешательству, по тому, что он поперхнулся и закашлялся, отложил вилку в сторону и перестал есть, поняла: он сейчас солжет.
– Конечно, давно. Почему ты спрашиваешь?
– Так, интересно…
Зря она заговорила о Магде. Муж побледнел, ушел в себя. Еда больше не лезла ему в горло. Он встал из-за стола и даже не поблагодарил ее, как обычно.
– Ты куда?
– Пойду еще поработаю. Много заказов.
Утром Алла обнаружила, что Николай так и не ложился – всю ночь провел в мастерской. Она спустилась вниз, постучала. Художник открыл дверь – хмурый, небритый, с набрякшими веками.
– Чего тебе? Я занят…
* * *
По бокам дороги на оттаявшей земле виднелась бурая травка. Глебов и Астра оставили машину и пошли к усадьбе пешком, через каменный мостик при въезде. Дождь перестал. Сквозь пелену туч проглядывало тусклое солнце, в его свете все мягко серебрилось, мерцало.
Не верилось, что где-то в Кузьминках в пустой квартире лежит остывший труп женщины в костюме Коломбины.
– Нужно сообщить в полицию, – сказала Астра. – Анонимно. Просто позвонить и сказать, что по такому-то адресу…
– Нет! Если это Магда, ее же посадят. Или меня посадят.
– Полагаете, ваша жена могла убить?
– Теоретически да. Я пришел с работы… включил телевизор. Смотрел какой-то шпионский фильм… Магда была дома. В принципе, она могла нанять убийцу, а сама разыграла комедию. Сказала, будто бы мне кто-то звонил, женщина. Дескать, та молчала и дышала в трубку. Я разозлился.
– Почему?
– Любовница никогда не звонила мне на домашний. Только на сотовый. Мы так договорились.
– Магда догадалась, что у вас есть другая женщина?
Глебов остановился, с силой втянул в себя воздух, поднял голову:
– У меня не было другой женщины! Впрочем, вы не поймете… Никто не поймет. С Коломбиной у нас мимолетная связь, физика – ничего больше. Если хотите знать, я завелся только из-за ее сходства с Магдой. У них есть… было что-то общее… какие-то жесты, интонации, пристрастие к восточному колориту.
– Ваша жена догадывалась или нет?
– Ну… судя по всему, да. Мы повздорили по этому поводу. Я вспылил! Вспомнил, что сам же отключил мобильник. Получается… Коломбина пыталась мне дозвониться, не смогла и воспользовалась домашним номером. После ссоры с женой я включил трубку, и тут же раздался звонок. Она настаивала на встрече.
– Кто?
– Женский голос – я принял его за голос Коломбины.
– Почему вы называете ее так?
– Она сама предложила. На ней был костюм Коломбины, вот и…
Он рассказал, как они познакомились в клубе «Полишинель».
– Думаю, у нее есть муж. Поэтому она скрывала не только свое имя, но и лицо. Мы занимались любовью в масках.
– В масках?
– Когда-то в Венеции Магда предложила то же самое. Это отложилось в подсознании…
Астра вспомнила эпизод с флэшки из тайника: обнаженные мужчина и женщина ласкают друг друга, на их лицах – маски.
– Странно, правда? – повел плечами Глебов. – У людей столько причуд…
Она машинально кивнула.
– Магда постоянно воображала что-нибудь этакое… – Он запнулся, подбирая слова. – Ее эротическая фантазия била ключом. Она ведь художница! У нее довольно изощренный ум.
– Вы говорите о ней в прошедшем времени?
Глебов остановился посреди аллеи, которая вела к дому. Черные деревья стояли, не шелохнувшись. В просвете виднелся фасад усадебного здания с колоннами и балконом. Было слышно, как, срываясь, падали с веток капли. Забытым очарованием веяло от этого старого дворянского гнезда.
– Наша любовь осталась в прошлом, – с горечью признал бывший хирург. – Сейчас я живу как будто с другой Магдой. Впрочем, я повторяюсь…
– Хорошо. Вернемся к вчерашнему вечеру.