Они ехали еще минут сорок. И лишь когда город остался позади и пошли домишки сельского вида, с садами и огородами, возок остановился возле одного из таких домов. Маша слезла с козел, оперативники помогли ей открыть ворота и завезти возок во двор. Девушка распрягла коня, отвела его в хлев. После этого открыла дверь домика, и они вошли. Маша зажгла керосиновую лампу. Она осветила скромное жилище. Оно состояло из двух небольших комнат и крохотной кухни с печкой-голландкой и рукомойником в углу.
– Ну, гости дорогие, садитесь, – сказала Маша.
Сказано это было вроде шутливо, в стиле сказок и былин, однако голос девушки звучал твердо, никакой шутки в нем не слышалось, и Углов понял, что разговор предстоит серьезный.
– Хлебом-солью я вас пока потчевать не стану, – продолжала Маша. – Полагаю, сейчас не это главное. Вот раны, если есть, перевязать могу. Да, вот у вас тут кровь, – обратилась она к Ване, показав ему на висок. Полушкин провел рукой – она окрасилась красным. Он и не заметил, когда и где его ранило.
– Сейчас йод, вату, бинт принесу, все сделаю, – сказала Маша. – А вы, – повернулась она к Углову, – вы тоже себя осмотрите, нет ли ранений. А то в горячке могли и не заметить.
Углов последовал ее совету и осмотрел себя. Как оказалось, ему повезло – его нигде не задело. Маша вернулась с аптечкой и занялась раной Вани. Стало ясно, что рана неглубокая. И снова оперативникам повезло – сантиметр в сторону, и та же рана оказалась бы смертельной.
Когда Ванина голова была тщательно закутана в бинты, Маша убрала медицинские принадлежности, села напротив оперативников и потребовала:
– Теперь давайте, рассказывайте.
– Что рассказывать? – спросил Углов.
– Сначала – что случилось. Почему у вас провал?
Углов задумался – что можно говорить неожиданной спасительнице, что нет. И тут его опередил Ваня.
– Мы сами не знаем, почему полиция вдруг нагрянула, – сказал он. – Слежки вроде не было. Хотя у меня с утра предчувствие было нехорошее. Я и Кириллу Андреевичу говорил, что надо с квартиры уходить. Мы уже и собрались уходить, только Игоря Сергеевича ждали…
– Да, я тоже его ждала, потому и смогла вас спасти, – сказала Маша. – Но только в нашем деле, революционном, «вдруг» ничего не бывает. Значит, за вами следили, просто вы не заметили.
– Да, выходит, что так, – вынужден был согласиться Углов. – Возможно, след привел как раз Игорь. Он ездил в Италию, к Горькому. И рассказал, что еще на пути туда заметил шпика. Потом он вроде исчез, а на обратном пути вновь появился. Мало того: он решил Игоря арестовать. И Игорь был вынужден его ликвидировать.
– Да, он мне говорил, – кивнула девушка. – Значит, откуда взялась полиция, понятно. Теперь непонятно только одно: почему полиция вами интересуется? А главное – кто вы, собственно, такие? И пока я не получу ответ на этот вопрос, я ничего для вас делать не стану. И партия не станет. Уж партия – тем более. А без нашей помощи вы Игоря из тюрьмы не выручите. И учтите: всякие сказки насчет «группы правдоискателей» я слушать не буду. Легенды не принимаются!
– Группа правдоискателей? Что это значит? – спросил Углов.
Он просто так спросил – просто чтобы что-то сказать, выиграть время. Он лихорадочно пытался сообразить, что ответить девушке – и не находил.
– Это мне Игорь так вашу группу назвал, – объяснила Маша. – Когда мы только познакомились и я спросила, что ему нужно от моего отца. Он объяснил, что вы ищете убийц Столыпина и что вы не от какой-то партии, а сами по себе. Но так не бывает! Должна быть какая-то организация! Рассказывайте, или я уйду.
Углов и Ваня переглянулись. Что было делать? Положение было безвыходное. Говорить правду было нельзя. Надо было выдумать что-то правдоподобное. Но что?
– Мне надо посоветоваться с моим товарищем, – сказал Углов. – Это вопрос непростой.
– Хорошо, советуйтесь, – согласилась Маша. – Только не слишком долго.
Оперативники вышли в соседнюю комнату, и Углов тихо спросил:
– Ну, что ей сказать? Кем назовемся? Может, скажем, что мы от большевиков? Или от анархистов?
– Не получится, – отвечал Ваня. – Мы плохо их знаем, только в общих чертах, из книг. А она всех знает изнутри. Сразу разоблачит. И вообще… Я чувствую в ней похожий дар, как и во мне. Не такой сильный, но есть. Она ложь чувствует. Слышали, как она сказала: «Легенды не принимаются»? Это правда. Соврать не получится.
– Но сказать правду мы тоже не можем! – Углов повысил голос. – Ты же знаешь!
– Знаю. Но все равно придется. Знаете, что я предлагаю? Скажем только главное. Самую суть. Подробности раскрывать не станем. Объясним, почему; она поймет. Тогда она станет нашим союзником.
– С нас за это начальство голову снимет, когда вернемся!
– А мы про этот разговор с Машей рассказывать не будем, – предложил Ваня. – Кто нас проверит? Это ведь я в группе – «детектор лжи». А если я буду говорить заодно с вами – все прокатит.
Углов ничего не ответил. Несколько минут он напряженно размышлял, потом решительно произнес:
– Хорошо, давай! Я буду говорить, а ты, если что, – меня останавливать и поправлять.
Они вернулись на кухню, сели, и Углов заговорил:
– Мы выполним ваше требование. Скажем вам правду. Подлинную, настоящую правду. Этим мы нарушим строжайший запрет, который получили от своего руководства. И вообще этот наш рассказ может иметь далеко идущие последствия, которых мы не можем даже представить. Поэтому у меня есть одно условие. Прежде чем я начну говорить, вы должны дать слово, что не расскажете о том, что услышите здесь, ни одному человеку. Никогда! Даете такое слово?
– Но я еще не знаю, о чем идет речь! – попробовала протестовать девушка. – Как же я буду в чем-то клясться?
– Потом, когда узнаете, поздно будет. Дайте слово, что никому не расскажете, иначе я рта не раскрою, – настаивал майор.
Маша пожала плечами.
– Ну, ладно, если это так для вас важно, я дам слово. Обещаю, что никому не расскажу то, что от вас услышу. Хотите, чтобы я чем-то поклялась? Но я атеистка, в богов не верю…
– Клясться не надо, слова достаточно, – сказал Углов. – Но я хочу уточнить: вы не расскажете этого никогда, никому, даже под угрозой смерти. Обещаете?
– Хорошо, обещаю, – повторила девушка.
То ли ей передалась обеспокоенность майора, то ли она почувствовала что-то, но она стала необычайно серьезной.
– Итак… – произнес Углов.
Помолчал, подыскивая нужные слова, затем заговорил:
– Игорь сказал вам чистую правду: мы действительно прибыли сюда, чтобы расследовать убийство премьер-министра Столыпина. Но он не мог вам сказать, откуда мы прибыли, потому что мы приехали не из какого-то города Российской империи и не из-за границы. Я знаю, в это трудно поверить, но правда состоит в том, что мы прибыли из будущего.