– Чудесно… А если я сдам им тебя, а потом опять завалюсь спать? – Дззинк зевнул.
– Скоро они будут в твоём доме.
Сонливость Дззинка тут же улетучилась. Он сел и вытянул шею, как суслик.
– Быстро, в подвал. Там есть ход, который ведёт наружу.
Город растений мне всё больше напоминал кусок сыра с дырками.
– А ещё кто-нибудь о нём знает? – спросил я на бегу.
– Никто. Не отставай!
– И не думал…
Тяжёлый люк захлопнулся, подарив нам тишину и спокойствие, как я подозревал, временные. И времени оставалось всё меньше и меньше.
– Беги по этому туннелю. Он приведёт тебя к главным воротам. Я свяжусь с часовыми – они тебя выпустят.
– О’ка. Мучас грасиас, дружище.
– Погоди… а как «сашники» попали в Город? Часовые не могли их пропустить.
– Конечно, не могли, если только «сашники» их не подкупили или не прикончили. Но всё намного проще: под домом Леанты тоже есть тайный ход – по нему-то вояки и попали в Город.
– Клахт и Леанта тебя продали?
– А то! – Я рассмеялся. – Уверен, им очень хорошо заплатили. Знаешь, это даже как-то бодрит.
– Дец, ты делаешь мою жизнь беспокойной и смертельно опасной. Спасибо тебе.
– Да не за что. Давай!
Я решил не тратить время на долгие прощания, хлопнул Дззинка по плечу и вбежал в туннель.
Толстенная, сделанная из самых прочных металлов дверь закрылась за моей спиной, и я оказался один на один с подземным мраком. Вытащил карманный фонарик и на максимальной скорости рванул вперёд…
Я бежал минут сорок, но туннель всё не кончался. Он был длинным и сворачивал попеременно то влево, то вправо. В какую сторону я бегу? Приближаюсь я к главным воротам или отдаляюсь от них? Понять было невозможно. И никакого намёка на выход – ни лестницы, ни люка. Но если Дззинк сказал, что туннель ведёт ко входу в Город, значит, так оно и есть. Тут, наверное, как с прогнозами синоптиков: надо немного подождать.
Туннель снова повернул налево. Затекла рука – я переложил фонарик в другую. Туннель опять повернул направо. Стены – невысокие и ровные, – не сближаясь и не расходясь, неотступно преследовали меня.
Так же как и отдельные комья земли. Пропитавшись подземными отбросами и химикатами, которые сливают фабрики, земля ожила и стала жаждать крови. Ползающие комья, летающие комья, исчезающие комья, комья-оборотни и комья-трансформеры, комья-пиявки и комья-вампиры, быстровысыхающие комья, самовосстанавливающиеся комья и даже комья-не-комья… Но всех их пришлось разочаровать.
Ещё одна не сформировавшаяся до конца земляная голова села мне на руку. Раскрыла пасть, обнажила длинные клыки. Загорелись красные глаза.
– Ай!
В следующую секунду комок, без сознания, валялся на полу туннеля, а я бежал дальше, отмахиваясь от надоедливой нечисти.
До конца туннеля я всё-таки добрался. Взглянул на часы, светившиеся в темноте бледно-жёлтым светом. Если они не врали, я бежал не больше шести минут. Я ещё раз убедился, что в тишине, мраке и длинных подземных ходах время растягивается, как эспандер.
Кто-то зашипел, расправил крылья и налетел на меня. Я повернулся, чтобы треснуть его по голове. Но, как оказалось, вырубил его, ещё когда поворачивался: врезал локтём по лбу.
Я вскарабкался по плохонькой, ржавой лестнице. Снизу донеслось разочарованное «Ууу». Ванаминго, плотоядный туман и муравьи-мутанты были недовольны тем, что я сбежал, а наверх им нельзя – законы жанра неумолимы.
Я открыл люк, вылез и вернул люк на место. Часовой наставил на меня ружьё.
– Имя или лазером по почкам, – прогудел он из своего шлема.
– Я Децербер – слышали о таком?
– Децербер? Да, президент Дззинк только что звонил и приказал выпустить вас.
– Ну так не будем ме…
Жуткий шум и дикие вопли прервали меня. Мы с часовым одновременно обернулись, и я увидел то, что меньше всего хотел увидеть. Глаза часового расширились от ужаса – настолько, что вылезли из-под шлема.
Нам навстречу бежал отряд «СА». Они размахивали мощнейшим, разрушительным оружием; в их движениях читалась решимость; как роботы, они механически переставляли ноги, всё наращивая и наращивая темп. Их лица исказили эмоции, которые не описать словами. Была, впрочем, одна эмоция, хорошо мне знакомая, – я часто видел её у других существ, а совсем недавно испытал сам. Впервые.
Ужас.
Вышедший из-под контроля, волной цунами разметавший все заграждения, неостановимый и безграничный ужас. Его родило нечто…
…Я знал, что его родило. И мне совсем не улыбалось с ним встречаться. Сейчас, по крайней мере.
«Сашники» промчались мимо нас, даже не взглянув на меня.
– Быстрее! – кричал их командир. – Я приказываю: быстрее! О, чёрт!..
Отряд из двадцати специально подготовленных, обученных убивать солдат превратился в жалкую группку из восьми-десяти грязных, напуганных сопляков.
Часовой, судя по его лицу, тоже начал кое-что понимать.
– О нет…
– К сожалению, о да. Так что открой ворота и выпусти меня.
Парень стоял как вкопанный.
– Слушай, если ты не выпустишь меня, – я приблизился к нему вплотную, – это никогда не прекратится. Открой во…
– Там!
И он был прав – оно уже появилось.
Часовой показывал пальцем на неспешно идущее в нашу сторону «пятно». Идущее… У этого «пятна» были ноги и тело. Оно не расплывалось, не растекалось по реальности своим мерзким жидким телом.
«Пятно» двигалось намного быстрее, чем его бесформенные собратья. Хиленькие ручки и ножки рассекали воздух, но… это были какие-то неправильные движения. «Пятно» словно наложили на окружающий мир. Взяли древнюю субстанцию, сделали из неё чёрное «создание», а потом приклеили его к реальности. Хотелось немедленно стереть эту грязь, грязный налёт…
– Интересная картинка, не правда ли? – сказал я. А потом крикнул часовому в ухо: – Открывай ворота, пока оно не наслало первую волну страха!
Часовой очухался, но это едва не стоило ему инфаркта. Всё-таки он не отрубился, закивал головой, бросился к кабинке, не с первого раза открыл дверь, вбежал в кабинку и стал возиться с рычагами и кнопками.
Наверное, часовой со страху забыл, как открывать ворота, и нажимал, дёргал, крутил всё, что попадалось под руку.
На железных воротах загорелись лампочки. Две металлические двери напоминали рот огромного, заползшего под землю робота.
Включились прожектора на вышках.
Открылась и закрылась дверь в кабинку часового.