Book.

Может случиться и так: Катерина видит, что ее ребенок околдован или околдована она сама, а то и на скот ее наведена порча. Она подозревает в совершении этого чародеяния ту женщину, муж или родственники которой в прежнее время несправедливо заставили пострадать от иска мужа или родственников Катерины. Значит, со стороны свидетельницы имеется двойная неприязнь. Во-первых, неприязнь за околдование и, во-вторых, за урон, понесенный ее родственниками на суде. Следует ли отвести такую свидетельницу? С одной стороны, кажется, что на этот вопрос надо ответить утвердительно, так как мы видим неприязнь. С другой же стороны, представляется возможным ответить отрицательно, ибо свидетельница приводит признаки преступления. Можно сделать следующее заключение: при отсутствии других свидетелей и опороченности обвиняемой такого свидетеля следует отвести. Но известная тень подозрения на обвиняемую все же падет, тем более что налицо имеется болезнь, наведенная чарами и не происходящая по естественным причинам. Поэтому такая обвиняемая должна подвергнуться каноническому очищению.

Если свидетели утверждают наличие существенной опороченности обвиняемой, не имея возможности, однако, привести улик, то судья при наличии простой вражды между свидетелем и обвиняемой может счесть эти признаки достаточными для возбуждения против обвиняемой сильного подозрения. В силу этого обвиняемая, оставленная под стражей, присуждается к троякому наказанию, а именно: 1) к каноническому очищению вследствие общественной опороченности (С. inter sollicitudines, Extra de purq. can.); 2) к клятвенному отречению вследствие подозрения (С. accusatus); 3) в зависимости от различных оснований к подозрению, к различным клятвенным отречениям.

Если такая обвиняемая признается в своем преступлении и обнаружит раскаяние, она не передается светской власти для смертной казни, но присуждается духовным судьей к пожизненному заключению. Несмотря на это, она может в то же время быть приговоренной светским судьей к сожжению (С. аd abolendam, § praesenti), а также (С. excommunicatus II, de haeretic).

«Галилей перед судом инквизиции».

Художник Жозеф-Николя Робер-Флери. 1847 г.

В заключение надо еще сказать следующее: 1) прежде всего, пусть судья не сразу поверит защитнику, когда он находит смертельную вражду кого-либо к обвиняемой. Ведь при таком преступлении редко кто дает показания, не питая вражды. К тому же ведьмы всеми и всегда ненавистны.

2) Пусть судья запомнит, что ведьму можно привести к признанию четырьмя способами: а) с помощью свидетелей; б) очевидностью преступления; в) уликами; г) собственным признанием, происходящим или вследствие приводимой свидетелями опороченности, или вследствие подозрения, вытекающего из наличия очевидности преступления, а также и из улик. Подозрение может быть трояким: легким, сильным и тяжким. Для возбуждения такого подозрения нет надобности в собственном признании.

3) Пусть судья применит вышесказанное к подлежащему разбору дела содержащейся под стражей обвиняемой и ответит адвокату на вопрос о смертельной вражде, установив прежде всего, заключена ли она лишь из-за утверждаемой свидетелями опороченности или и по другим более или менее значительным основаниям, возбуждающим против нее сильное или легкое подозрение. Лишь тогда он сможет дать адвокату ответ относительно названных обвиняемой недругов, можно ли отвести их как свидетелей. Относительно угроз, высказанных обвиняемой против свидетелей, адвокат может сказать, что, хотя после этих угроз имущество или личность свидетеля и пострадали, однако из этого не следует, что виной тому является ведьма. Болезни могут иметь разные источники. К тому же всем женщинам свойственно употреблять угрозы в споре между собою. На эти доводы адвоката судья должен ответить следующим образом: болезни действительно могут возникать и по естественным причинам; однако если при наличии особых признаков и опыта можно установить, что болезнь не могла быть излечена естественным путем, так как, по мнению врачей и знахарок, здесь имело место околдование, которое было снято с помощью устранения известных чародейских орудий, положенных ведьмой перед тем под кровать или вшитых в одежду околдованного, то судья может легко заключить о наведении чар ведьмой. Далее, если после угрозы, брошенной ведьмой, спалить амбар, то это возбуждает подозрение в том, что здесь виновата угрожавшая ведьма, хотя бы в действительности амбар и был сожжен другим лицом.

Двенадцатый вопрос о том, как надо еще глубже исследовать сущность смертельной вражды. Седьмой акт судьи.

Нами было уже раньше указано, что только смертельные враги отводятся как свидетели. Обвиняемый и его адвокат часто подымают вопрос, кого считать смертельным врагом, а кого нет. Поэтому нелишне разобрать этот вопрос более подробно. Судья тогда сможет лучше постигнуть сущность этой вражды и воспрепятствовать тому, чтобы были осуждены невиновные и оправданы виноватые. Хотя способы распознавания казуистичны и хитросплетены, однако судья может воспользоваться ими с успехом, чтобы служить делу веры и государству.

Первый способ таков: обвиняемому или его адвокату вручается копия обвинительного материала, направленного против этого обвиняемого. Имена свидетелей указаны там отдельно, но не в порядке приведенных пунктов обвинений. Так, например, первый пункт обвинений основан на показаниях свидетеля, стоящего на шестом или седьмом месте списка свидетелей, а не на первом. Поэтому обвиняемый не знает, кто из свидетелей сказал то или иное. Тогда обвиняемому говорят: «Объявишь ли ты всех свидетелей, как своих врагов?». Если он их всех объявляет своими врагами, то тем скорее он будет пойман на лжи, когда судья станет разбирать причину вражды. Если обвиняемый укажет на определенных лиц, как на своих врагов, то причина вражды может быть выявлена легче.

Второй способ – это вручение обвиняемому или его адвокату указанного списка обвинений и свидетелей, с добавлением к нему из другого дела ряд сведений, не сообщенных этими свидетелями. Так обвиняемый не сможет с уверенностью сказать, кто является его смертельным врагом. Ведь он не знает, что, собственно говоря, каждый из этих свидетелей показал на него.

Третий способ указан выше в пятой главе. Когда обвиняемый будет допрошен во второй раз, прежде чем он потребует защиты и адвокат будет ему предоставлен, ему ставится вопрос о том, полагает ли он, что у него имеются смертельные враги, которые, не страшась божьего гнева, способны дать ложное свидетельство против него, обвиняя его в колдовской ереси. Не подготовленный к этому вопросу и не зная показаний свидетелей, обвиняемый, пожалуй, ответит, что он не полагает возможным существование подобных врагов. Может случиться, что обвиняемый назовет таковых и причины неприязни, чтобы судья потом мог тем увереннее проверить данные, после того как копия обвинительного материала и имена свидетелей будут переданы отдельно друг от друга.

Четвертый способ заключается в том, что обвиняемый снова после второго допроса, прежде разрешения ему защиты, спрашивается о свидетелях следующим образом: «Знаешь ли такого-то и такого-то?». При этом называется один из свидетелей, который дал отягощающие показания. Если обвиняемая скажет «Нет», то позже, когда ей предоставят защиту, она уж не сможет утверждать противного, раз он клятвенно не был признан ею смертельным врагом. Если же она ответит утвердительно, то она спрашивается вновь, знает ли она или слыхала ли она, не говорил ли этот смертельный враг чего-нибудь против веры, как это свойственно ведьмам. При ее утвердительном ответе ей повторно ставится вопрос, друг ли он ей или враг. Она тотчас же ответит: «Да, друг». Это она скажет для того, чтобы не остановились на его показании. Потом же, во время полного разбирательства, она уже не станет называть его смертельным врагом, так как она раньше клятвенно назвала его другом.