– Чья это квартира?
– У знакомой сняла, – еле слышно ответила доктор Лера.
Получалось, что они живут здесь всего ничего, несколько дней.
– А сосед?
– Попросила подыграть.
– То есть денег я у него на сантехнику не брал?
– Нет… Какие деньги?
Хорошие… Вроде бы приличный человек, а туда же! Хоть на пятерочку, а нагреться за счет больного. Эх, надо будет на досуге этого соседа по базе судимых пробить. И коллег натравить. Может, он частным извозом без лицензии занимается? Или хату незаконно сдает? Или водярой по ночам торгует?
– Лера, – негромко позвал Антон.
Она отозвалась. Подняла голову и покорно посмотрела ему в глаза. Приготовилась к тому, что сейчас придется получить с оттяжечкой. Или жестко поговорить. И вовсе не о спорной медицинской методике, а о ее, Лериных, человеческих качествах.
– Чай будешь? Я поставлю. Мы же доужинать не успели, – спокойно напомнил он вместо разборок.
Лера обрадованно закивала, словно бархатный пес на торпеде у кавказского бомбилы. Ей даже показалось, что не такого уж он плохого мнения о ее качествах. По крайней мере женских.
Плетнев направился на кухню.
Лера, утерев слезы, вскочила с дивана и побежала следом. Если бы у нее был хвост, она обязательно бы им виляла из стороны в сторону. Но хвоста не было, не считая того, что на голове, поэтому собственную радость она выражала, бестолково пытаясь помочь и путаясь под ногами. Антону даже пришлось взять ее за плечи и насильно усадить за стол, пока ничего не разбила и не обварилась кипятком.
Чай они пили своеобразно – не столько пили, сколько ложками в чашках помешивали.
Плетнев весь превратился в одно большое ухо – Лера рассказывала о себе. Что характерно, правду. Все как есть.
Про то, как в школьные годы ухаживала за бабушкой после инсульта, заново ее говорить научила. Тогда и захотела в медицинский поступать, чтобы людей спасать. Пока получается не очень.
Антон энергично замотал головой, давая понять, что получается у нее отлично. Замечательно получается. Все дело в нем – пациент тупой попался. Но он обещает, слово дает, что обязательно вспомнит все.
Она благодарно улыбнулась, отпила холодного чая и продолжила рассказ. После института поступила в аспирантуру, жила на съемной квартире. Познакомилась с Сашей. У него были проблемы со сном, он в ее клинике обследовался.
– Любовь? – осторожно уточнил Плетнев.
Поначалу ей казалось, что да, любовь. Козырев выглядел надежным, ухаживал красиво, как в книжках. У него сеть салонов красоты. Сам он мало что умеет руками делать, но руководит успешно. Сначала просто помогал Лере. Потом предложил жить у него. Так и жили, без штампа в паспорте. Его устраивало, Лера не настаивала.
– А в результате он оказался не таким надежным?
– Да нет, он основательный и практичный, не в этом дело.
Просто постепенно Лера заметила, что он ее совсем не понимает. И не хочет понимать. Начал требовать, чтобы она из института ушла, дома сидела, на хозяйстве. Какой прок от ее деятельности, если это доходов не приносит? Все должно быть по бизнес-плану, а у них что? Она будет работать задарма с утра до вечера, а ему придется домработницу приходящую оплачивать, потому что Лера несобранная и ничего не успевает.
– Знаешь, у него самое любимое слово – порядок. Он и завтрак в постель не приносит, потому что можно белье испачкать и на ковер накрошить. Наверно, нужно было раньше уйти, как ты считаешь?
Как Плетнев считает, четко обозначилось у него на лице. К такому дятлу порядочной женщине подходить не стоит ближе чем на километр. Только если в его косметическом салоне, и то с жалобами на плохое обслуживание.
– А уйти духу не хватало, – вздохнула Лера, злясь на себя за собственную беспомощность, – и куда? Обратно в общагу? Съемную квартиру мне сейчас не потянуть.
Ну да, понятно. Семейное счастье, как мед, – странный предмет. Вот оно есть, а вот уже нет. Плетнев все пытался понять мотив ее поступков. Почему для излечения пациентов она именно такой стресс придумала – семейный? Гораздо страшней, на его взгляд, если бы почку отдать требовала. Или два литра крови для операции. Может, и результативней. А так получалось, семейное счастье хотя бы понарошку. Эдакое суррогатное, но счастье.
– А остальные твои эксперименты тоже так заканчивались? Бурными сценами?
Лера готова была сквозь хрущевский пол провалиться. Со всеми предыдущими больными, когда они все же обретали память, она расставалась легко. Безо всяких глупых фанаберий: ах, что они о ней подумают? Воспринимала как удачно выполненную работу. А здесь особый случай, будто весь воздух из легких выкачали. Измученная, она уткнулась в чашку и еле слышно прошептала:
– Нет… Со всеми, кроме тебя, легко получалось. Извини…
Ну хорошо хоть в общий ряд со всеми не поставила. И на том спасибо.
– Да ничего… Ты же помочь хотела. Лера, а что было бы, если бы он не пришел? Только честно.
Что ж, честно так честно. Он имеет на это право. Заслужил уже тем, что унижать не стал, оскорблять, бить, а мог бы. Попытался понять и простить. Лера подняла на него глаза и чуть слышно произнесла:
– Я не хотела, чтобы к тебе вернулась память. Потому что тогда бы ты ушел.
Кто придумал, что блондинки тупят? Тупят все, вне зависимости от окраса. И брюнет Плетнев не исключение.
– Но зато ты бы подтвердила свой метод.
– Подумаешь… Это всего лишь эксперимент, – легко отказалась Валерия от дела всей сознательной жизни.
– И что теперь будем делать? – Антон Романович упрямо шел к финишу первым.
– Не знаю… Хочешь, возвращайся в больницу, я договорюсь.
Она готова была среди ночи звонить в больницу и договариваться, чтобы больного приняли прямо сейчас. Лучше уж сразу хвост отрубить, одним ударом. Нечего по кускам резать.
Больной встал, собрал со стола чашки, сложил в раковину.
– Давай спать. У меня завтра сцена тяжелая.
И все сразу встало на свои места. Безо всяких дополнительных разборок. Ясно же, с утра на работу, а они сидят, отношения выясняют.
– Погоди. А ты хоть что-нибудь… вспомнил?
Плетнев подошел, нагнулся и поцеловал ее в лоб:
– Нет…
Ничего не вспомнил, хоть зарежь!
Зачем что-то вспоминать, когда в этой жизни все устраивает? Почти все.
Этим небольшим «почти» Плетнев занялся утром, как приехал в театр. Пока не явилась секретарша, завернул в приемную к Васнецову и набрал телефонный номер, найденный через Всемирную сеть.
* * *
В ту же самую минуту за несколько тысяч полосатых верст от Москвы дежурный отдела полиции по внутренней связи побеспокоил московского майора: