Множество ручейков труда сливались в большую реку русского лунного проекта. Сила государства объединяла мысли конструкторов с усилиями всех людей страны. Некоторые ученые (Побиск Кузнецов) говорили уже о создании новых технологий управления, которые отвечали бы потребностям космической эпохи. Ибо старые методы организации людей применительно к столь масштабным проектам начинали давать серьезные сбои.
Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали. Плотью государства являются люди, способные мыслить в масштабах всего народа. В разные эпохи их становится то больше, то меньше, что было описано теорией ротации элит итальянского ученого Вильфредо Парето. Дети лучших государственников чаще всего работают на общее дело хуже своих отцов. Внуки же, воспринимающие свое положение в обществе, как закон природы, об общем деле и вовсе забывают. Те области государственной жизни, контролировать которыми они поставлены, эти люди принимают как свои наследные владения, предназначенные приносить благо лично им. Больших же проектов и порождающих их идей они боятся, ибо могут породить непредсказуемость в их сферах управления, а, значит — и в их жизни.
К завершению 60-х годов руководителей, боявшихся больших проектов оказалось слишком много, и их интересом стало свертывание русской лунной программы. К этому моменту умер сам генеральный конструктор, Сергей Павлович Королев, что развязало руки противникам космического пути России.
В 1969 году на Луне высадилась американская экспедиция, поставившая на русской лунной программе крест. В настоящее время о ее реальности ходят споры, но однозначно, что она была в интересах правящей верхушки СССР, не желавшей более масштабных проектов. В любом случае американская экспедиция не означала поражения русского лунного проекта, ведь говорить о контроле какой-то из сторон над Луной можно было бы только после создания первого лунного поселения. До этого же момента исход борьбы оставался неясен.
В течение 70-х — 80-х верхушка власти последовательно избавлялась от масштабных, общенациональных проектов. И параллельно этому происходила ее деградация, ибо отсутствие больших задач приводило к отсутствию отбора людей на руководящие должности.
В итоге к сегодняшнему дню мы видим кризис государства, которое более не способно выполнять положенную ему роль — через масштабные проекты обеспечивать движение нации. И к сегодняшнему дню государство окончательно получило такой вид:
Складки жира на двойном подбородке, захлебнувшаяся муха в стакане с чаем, привычный запах чернил. Привычное шуршание, скрип пера, и на гладь еще одной бумаги ложится каракуль подписи. Ну и т. д…
Очевидно, что государство такого вида является паразитическим и не способно выполнять тех задач, для выполнения которых оно существует. Все, что оно представляет в качестве своей «работы» может быть реализовано через самоорганизацию общества, о которой говорил П.А. Кропоткин. Государство же в существующем виде по отношению к обществу очевидно является паразитом, вызывающим закономерное стремление избавиться от него. Вернее, оно, по большому счету, и не является государством. Либо является государством в том негативном, черном смысле, какой видели в нем П.А. Кропоткин как теоретик и Н.И. Махно — как практик, и уничтожению которого они посвятили без остатка свои жизни.
Таким образом, можно вывести следующие формулы:
1. Самоорганизованное общество = статика (постоянство) жизни.
2. Истинное, необходимое народу государство = динамика (движение) жизни.
3. Государство без динамики = паразит, которому наименование «государство» не подходит по определению.
Так мы можем оценить, какая из форм организации людей должна существовать, а какая, безусловно, должна подлежать уничтожению.
Теперь посмотрим на то, что управляет хозяйственной жизнью нации, на деньги, которым следует перейти именно в такое качество из современного разрушительного качества идола-фетиша.
Рука сжимает бумажку, в которой руки чуют воплощение свободы, вернее — саму свободу, показывающую свое лицо сквозь бумажный знак.
Каждый знает, что история денег весьма стародавняя, в учебниках упоминаются денежные единицы и тысячелетней давности. И можно подумать, что деньги тех времен и деньги нынешние — в принципе одно и то же, ведь и за те и за другие можно покупать товары. Но интуиция подсказывает, что здесь что-то не так. Ведь деньги былых времен были прочно связаны с результатами человеческого труда, а, значит — неотделимы от него. Современные же деньги — кое-что иное. По крайней мере, выражения «деньги делают деньги» и «делать деньги из воздуха» сделались столь ходовыми, что эти «истины» кажутся само собой разумеющимися. И ни у кого не вызывает удивления, как бумага или металл, покрытые соответствующими знаками, вдруг получают удивительное свойство размножения, присущее лишь живым существам!
Средневековый мастер, разменивающий свое творение на монеты, осознавал, что денежная стоимость — лишь ничтожная часть смысла созданного предмета, присутствующая наряду со многими другими, но не главенствующая над ними. Каждый предмет в восприятии человека тех времен имел связь со всей Вселенной, в чем и состояла главная часть его смысла, что выражалось богатейшей символикой, содержащейся во всех творениях человеческих рук того времени.
Продавая плод своего труда, автор получал взамен символы свободы — монеты. Эта свобода была необходима ему, чтоб приступить к новому творению. Мерилом стоимости в те времена являлось золото. Это был священный металл, отождествлявшийся с застывшим солнечным светом, а, значит, связывающий Землю с Солнцем и с самим Господом. Отдавая один символ, мастер получал иной, тоже связующий его с Небесами, и обладание им налагало на него ряд обязательств, в числе которых было и начало нового творения.
Разумеется, святость золота в Средние века иной раз попиралась. Совершали это в первую очередь иудеи, создавшие целое учение о ростовщичестве. Их примеру следовали христианские народы, оказавшиеся под властью иноземцев и иноверцев — копты, греки, армяне. Но сами эти народы воспринимали свою деятельность, как нечто неправильное, как своего рода оружие возмездия против более многочисленных и воинственных народов. Однако в отношении людей своего народа и своей веры применение ростовщичества считалось недопустимым.
К нахождению философского камня, способного обращать металлы в золото, а так же размножаться, стремились алхимики. Но их поиск имел все-таки прежде всего цель очищения души и Богоискательство, внешним отражением которого и были операции над материей.
Все изменило появление западного протестантства, то есть кальвинизма и родственных ему течений (баптистов, пуритан, гугенотов). Кальвинизм отождествил земное богатство и космическое Спасение, чем сразу же сделало количественный, ценовой смысл предмета — основным, как раз и связывающим его со Вселенной. Другие же смыслы обратились в туман, лишь затрудняющий восприятие «единственно верного» понимания предмета.
Другим «продуктом» протестантства была идея индивидуального спасения. Она разрешила применение «ростовщического оружия» уже не против «народов-врагов», а против своих ближних, которые в кальвинистском мировоззрении обратились в препятствие к обогащению, а, значит — и к вечному блаженству.