Детектив фиксировал первые впечатления, стараясь ничего не упустить: ему требовалось очень быстро принять решение, как себя вести с подругой Насти Тышкевич. В голове у него забрезжила некая идея, и ее осуществление будет теперь полностью зависеть от этой женщины.
– Чем вас угостить? И угостить ли? – спросила она ровно и приветливо, вернувшись.
Грушицкая уже избавилась от широкой клетчатой рубахи, и теперь малиновая футболка не слишком нахально обтягивала ее крутые формы. При всей своей мощи Елена Васильевна была стройна и пропорционально сложена, двигалась легко, с мягкой грацией, присущей крупным представителям семейства кошачьих.
– А какой у меня выбор? – прокатил свой очередной пробный шар детектив: хотел убедиться, что предлагают от души.
– Огромный. Начните со своих предпочтений.
– Крепкий чай.
– Черный, зеленый?
– Черный.
– Есть хотите?
– Хочу.
– Пирожки пойдут? Домашние.
– Сладкие?
– Нет, с мясом с капустой.
– Очень даже.
– Поняла. И с тем и с другим. И можно без хлеба.
Она усмехнулась и ушла на кухню.
Последняя ее фраза несколько озадачила детектива – почему «можно без хлеба»? Пирожки ведь так и так не едят с хлебом…
Пока не забрезжила в его памяти сцена из мульта про Винни-Пуха. Вспомнив, он улыбнулся и быстро подытожил: Грушицкая без ужимок, естественна, быстро сечет и не скрывает этого… И это выражение легкой, незлой иронии, которое сидело где-то в уголках ее глаз, словно подсматривая оттуда за происходящим, – оно тоже нравилось детективу.
Вскоре Елена Васильевна вернулась с подносом, уставленным чашками и тарелками. Принесла сама – прислуги на «подай-принеси» не держит, барыню не играет, – примечал Кис.
Они расположились друг против друга в креслах. Когда чай был разлит по чашкам, а пирожки уже почти съедены, и хозяйка при этом не задала ни одного вопроса, Кис приступил к делу.
– Я хотел бы поговорить о вашей соседке и подруге, Анастасии Тышкевич.
– Кто вас послал?
– Никто, если вы предполагаете, что кто-то решил пошпионить за ней.
– Тогда чем вызван ваш интерес?
– Мне кажется, что она нуждается в помощи.
– В таком случае кто вы ей, чтобы помогать?
Правомерный вопрос. Кис его бы и сам задал.
– У меня есть ассистент. Он влюблен в Кристину, дочку Анас…
– Я знаю, кто такая Кристина. Она раньше, когда жила с мамой, бывала у меня в доме так же часто, как и Настена.
В голосе ее послышалось тепло. Еще очко, отметил детектив. Личные дружеские отношения Елены Васильевны с Криской очень помогут в деле.
– Вы действительно близкие подруги с Настей?
– Тавтология, господин детектив. Подруги только и могут быть действительно близкими. Неблизкие называются приятельницами.
И снова очко. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает, как известно. Елена Грушицкая нравилась ему все больше.
Кроме того, детективу отчего-то импонировало, что она до сих пор не спросила его, что с Настей. Сомнений нет, вопрос абсолютно легитимный, и даже не слишком близкий человек его бы уже задал. Сдержанность этой женщины объяснялась какими-то глубинными чертами ее характера, которые Алексей с ходу назвать бы не смог, но точно знал, что она понимала: детектив присматривается к ней, – и не торопила его.
Вердикт: он скажет ей правду.
– Тем лучше, Елена Васильевна, – произнес он. – В таком случае я могу вам доверять. У меня есть серьезные основания подозревать, что ваша подруга, Настя Тышкевич, попала в очень неприятную историю…
И по тому, как изменилось ее лицо, – ни паники, ни любопытства, просто оно собралось, стало жестче, – он понял, что не ошибся в своих впечатлениях. Это настоящая подруга.
…Он рассказал Елене Грушицкой практически все. Намеренно не стал опускать детали, хотя мог бы, к примеру, не вдаваться в подробности отношений Игоря и Кристины. Но он интуитивно чувствовал, что Грушицкая, со своей стороны, доверится детективу только при полной его честности. А честность обеспечивалась подробностью. Такой вот психологический эффект, – и Кис отлично знал, как он работает. Можно сказать человеку, которому ты обещал и не позвонил: «Я был занят». Имеешь, в принципе, право не распространяться о своих делах! Но у человека непременно останется ощущение, что ты им просто пренебрег. Зато вот если ты скажешь, к примеру: «Извини, старина, меня прихватил понос, и я просидел весь день в туалете…» – то человек тебе не только поверит, но и обижаться не станет, и даже, напротив, посочувствует!
Фокус тут, конечно, не в поносе, а в подробности и конкретности описанной ситуации. Именно это вызывает доверие!
А доверие Настиной подруги сейчас являлось жизненно важным элементом. Алексей рассчитывал не только на полную информацию с ее стороны, но и на помощь. Идея, забрезжившая с полчаса назад в его мозгу, заключалась в следующем: с Настей нужно установить контакт, и только ее подруга сможет помочь в этом деле! Для чего требуется для начала ее согласие. А дальше потребуется от нее и некоторое мужество…
– Вот так и вышло, что я оказался втянут в дело Анастасии Тышкевич, о существовании которой еще не подозревал вчера… – подытожил он.
Лена кивнула. Ей все было ясно.
– Спрашивайте.
Кис воспользовался предложением на всю катушку. И вскоре узнал немало подробностей о жизни Насти, начиная с чудесного выигрыша в лото и кончая ее молодыми любовниками. Именно в этом месте повествования в глазах Лены Грушицкой появилось суровое выражение, словно они взяли на мушку лицо детектива. Если бы на нем, на его лице, проскользнуло хотя бы подобие двусмысленной усмешки, то Елена Васильевна выставила бы его за дверь в одну секунду, он не сомневался. И наняла бы другого детектива, тем более что теперь она знала суть Настиной «неприятной истории», как аккуратно выразился Алексей…
Но, кажется, экзамен он выдержал.
– Всем людям нужно человеческое тепло, – добавила она, смягчившись. – И плохим, и хорошим. Всем.
Алексей кивнул. Что-то в таком примерно духе он рассказывал одному своему клиенту не столь давно… [4]
– Вам тоже? Вы понимаете, о чем я? – спросила Лена Грушицкая.
Теперь она проверяла его, детектива.
– Разумеется.
– И у вас оно есть? Погодите, не отвечайте…
Она окинула его изучающим взглядом.
– Есть, – заключила она. – Это хорошо. Тогда вы точно знаете, о чем речь. Просто не всем удается получить это тепло традиционным способом. А нужда остается. Нельзя осуждать тех, кто ищет его в других местах и другим способом…