– Все тем же, чем занимаюсь и при тебе.
– Не уверен, что не соскучишься. Но хоть де Нарбонна при тебе не будет, чтобы сбивать тебя с пути дурными советами, – вздохнул Александр и переложил себе на тарелку половину блюда фаршированных дроздов, которых очень любил.
Лауру рассердила его невоздержанность, как в словах, так и в еде.
– Если будешь есть, как сегодня за ужином, растолстеешь, как боров, и не сядешь на лошадь!
– Ох-ох-хо! А мы сегодня не в духе! – расхохотался Александр. – Уж не потому ли, что я разгадал козни нашего дорогого де Нарбонна?
– Перестань говорить глупости! Я не желаю больше слышать ни одного слова о друге, чья дружба к нам была всегда безупречной…
– До того безупречной, что он преуспел во всех своих подлостях: сбил тебя с толку и занял мое место возле моего императора! Может, теперь займет мое место и возле тебя? – закончил Александр, опрокинув залпом стакан шабли.
Опрокинул слишком быстро, потому что следом последовал звук, изгнанный из воспитанного общества и допустимый только у неверных, где его должно сопроводить громким возгласом «иншаллах!».
Между тем Жюно никак не мог уняться.
– Даже под покровительством моего императора в походе его может сразить пуля или сабельный удар, и я наконец от него избавлюсь.
Он снова наполнил свой стакан и вновь его опустошил. Чаша терпения Лауры переполнилась, и она поднялась из-за стола.
– Куда ты? – удивился Жюно.
– Иду спать. Нет ничего утомительнее, чем слушать глупости от умного человека. Спокойной ночи.
Лаура направилась к двери, лакей распахнул ее перед ней, и она вышла, не оборачиваясь. Она опасалась, что Александр последует за ней, но этого не случилось, он остался сидеть за столом и продолжал ужинать, однако его громкий голос был слышен чуть ли не по всему дому.
Лаура вошла к себе в спальню, где ее встретила дрожащая Аделина с ночной рубашкой в руках.
– Госпожа герцогиня, – всхлипнула служанка. – А что, если повторится та проклятая ночь?
– Помолчи! Никогда не буди плохих воспоминаний! Александр сегодня выпил слишком много шабли, а белое вино дурно влияет ему на нервы. Я достаточно его наслушалась и ложусь спать. А завтра будь что будет!
Лаура принялась раздеваться, размышляя о новом повороте событий. Она и представить себе не могла, что Жюно проникнется такой враждебностью к их старинному и самому верному другу, да у них и не было других таких верных друзей! Однако природный оптимизм, как всегда, взял верх. Лаура сказала себе, что дорога предстоит еще долгая и никто не знает, куда она приведет. К тому же Жюно уезжал завтра утром, так что у нее оставалось еще время, чтобы увидеться с де Нарбонном и все обсудить.
«А пока мне необходимо как следует выспаться!» – сказала она сама себе.
Погода стояла холодная, Лаура попросила согреть ей грелкой постель, приготовить липовый чай, быстро переоделась и с счастливым вздохом вытянулась под одеялом. Она попросила Аделину закрыть дверь спальни на ключ, но тут же отменила просьбу… Если Жюно пожелает прийти «пожелать ей спокойной ночи», как он это называл, ей снова придется звать потом слесаря.
Разумное решение.
Лаура уже начала погружаться в сладкий сон, когда, слегка пошатываясь, в спальне появился муж и улегся рядом с ней вопреки ее попыткам помешать ему.
– Я пришел тебе помочь, – объявил он, едва ворочая языком. – У тебя найдется занятие, пока меня не будет. Я тебе сделаю еще одного ребенка! Что скажешь?
А что она могла сказать? Приходилось терпеть, надеясь, что приступ любви не продлится слишком долго. Однако они провели вместе большую часть ночи, и Лауре, к ее сожалению, не пришлось особенно отдыхать. Любовные подвиги мужа вконец измучили жену.
На следующее утро бодрый и разнаряженный Жюно покинул Париж. Он направлялся пока не в Мюнхен, а в Милан, где в это время находился принц Евгений и где Жюно должен был принять командование над восьмым корпусом армии, состоявшей в основном из итальянцев. Там они будут ожидать дальнейших приказов. Прощаясь с женой, Жюно горячо расцеловал ее, шепнув со смущенным смешком:
– На этот раз, моя Лоретта, я обещаю тебе вернуться с жезлом. Ты заслужила его. И быть может, даже больше, чем я. Я прошу у тебя прощения, если был грубоват с тобой! Но и ты тут тоже не без вины. Как тебе удается становиться с каждым днем все красивее?
Лаура посмотрела мужу в глаза:
– Я уже все забыла… Но при одном условии: когда повстречаешь де Нарбонна, будь с ним так же любезен, как умеет он. Он слишком старый и слишком близкий наш друг, чтобы я закрыла перед ним дверь.
– Как скажешь! Вполне возможно, я погорячился…
Жюно уехал. Лаура осталась. Но на сердце у нее было неспокойно.
Наполеон покинул Париж 6 мая вместе со своей новой женой Марией-Луизой и штатом помощников. Он направлялся в Дрезден на Эльбе, один из красивейших городов Центральной Европы, которая вынуждена была отныне с ним считаться. Наполеон рассматривал поездку как своеобразную «семейную» встречу, совмещенную с международным конгрессом, главным пунктом которого будет представление новой императрицы тем странам, которые силой оружия и волею судеб вынуждены были стать сателлитами Франции.
Император Австрии Франц II, который тоже только что заключил новый брак с молоденькой принцессой Каролиной-Августой, был главной фигурой на этом конгрессе, такой же, как царь Александр на плоту в Тильзите. Он тоже прибыл с женой, жаждущей показать свои парижские туалеты и драгоценности, которыми щедро одаривал ее муж сверх тех, что принадлежали ей по праву императорской короны.
«Главной идеей конгресса, – писал де Нарбонн, – было объединение Австрии с государствами-сателлитами ради своего рода священной войны против русских варваров, но я не уверен, что это удалось. Отчасти из-за императрицы. Украшения Каролины-Августы были относительно скромными, тогда как Луиза сверкала, как дарохранительница, и отчасти унизила свою молоденькую мачеху. Она пришла в ярость и залилась обильными слезами, когда супруг попросил ее подарить кое-что из ее украшений, пообещав, что подарит ей другие. В конце концов она подчинилась, но преподнесла подарок так неловко, что Франц отказался, и никакого соглашения они не подписали. Разъехались без видимых результатов, хотя двери оставили открытыми. Огромная армия, которую собрал Наполеон – около пятисот тысяч человек отовсюду понемногу, – заставила всех призадуматься. А наш государь не скрывал, что собрал эту армию не из одного только удовольствия ею полюбоваться… Он отправил дорогую «Луизу» в Париж с надежным эскортом, и теперь уже ни у кого нет сомнения, что мы двигаемся к Москве, не зная, что нас ждет. Но с нами император и его невероятный военный гений. Ощущение впору рыцарям Крестовых походов, когда они отправлялись воевать с Саладином за Господень крест…»
Де Нарбонн не уточнил, какой оказалась судьба этих рыцарей, так что Лауре неоткуда было узнать о ней, и она спокойно убрала письмо в свой маленький секретер.