– У меня только один вопрос, Кира. Тот, на который я опрометчиво позволил вам не ответить в прошлый раз: КТО вас подослал к Степану Катаеву? Ради кого вы втерлись к нему в доверие?!
– Зачем вам? К убийству Кости это не имеет отношения!
– Не скажите. Его преследовала девушка, тоже очень готичная, как и вы, – и это практически одновременно с вашим внезапно проснувшимся интересом к Степану Катаеву. И я думаю, что вы прекрасно знаете, кто эта девушка, потому что вы совместно выполняли чье-то задание! Так вот, я желаю узнать, кто вас подослал к начальству АСТАПа и зачем! Тогда я и буду решать, имеет это отношение к убийству или нет!
Она молчала, обхватив руками колени поверх одеяла. Ее рассеянный взгляд скользил по комнате, ни за что не цепляясь, словно сумрачное облако в небе. Как это утомительно – все эти молчания там, где нужно просто и коротко ответить! Сколько времени уходит на них и как бездарно!
– Ну, Кира! – поторопил он ее. – Кто?
Вдруг ее взгляд остановился, глаза уставились прямо на Алексея.
– Никто! – проговорила она с вызовом.
– Кира, – детектив придал голосу мягко-увещевательный оттенок, – не надо мне вешать…
– Я сказала: НИКТО! – резко перебила его Кира. – Я сама!
…Единоборство взглядов. Кирины глаза сверкали – можно сказать, что детектив к этому уже привык, его не смутишь. Но на этот раз в них сверкали, кажется… слезы?
Алексей продолжал смотреть на девушку холодно и строго: пусть знает, его слезами не проймешь!
Постепенно гнев на ее лице сменился отчаянием. Слезы медленно, словно крадучись, проложили две мокрые дорожки по бледным щекам. Сомнений не осталось: Кира во что-то вляпалась.
– Сама, допустим… Тогда зачем? Что вам понадобилось от Степана? Да так сильно, что вы придумали байку о якобы подославшем вас крестном?
И вдруг в его мозгу словно что-то мягко ахнуло – таким возгласом одобряют великолепно сидящее на фигуре платье, которое демонстрирует женщина, выйдя из примерочной кабинки. Так и сейчас его догадка в качестве платья очень шла к истине!
Но озвучивать мысль он не стал: если она все-таки ошибочна, то его слова станут подсказкой Кире, как получше солгать. Такого подарка он ей не сделает! Надо ее заставить саму рассказать правду, как бы рьяно она ни сопротивлялась!
В данный момент упорное молчание Киры его устраивало: ему требовалось поразмышлять. Потому что из этой догадки очень много чего следовало. Прежде всего, не слишком радующий факт, что все это время детектив увлекался ложной версией и ни на сантиметр не приблизился к ответу на вопрос, кто убил Костика… Хотя оставалась еще «Девушка-Смерть», которая так хорошо рифмовалась с готическими прибамбасами Киры! Но если догадка его верна, то Кира тут ни при чем… Тогда, выходит, «Девушка-Смерть» возникла сама по себе… Экстравагантная искательница приключений? Или убийца? Или?..
И вдруг, не успев толком осознать свою мысль, он нарушил тишину, резко выпалив:
– А что вы сделали с париком?
Кира в ответ покрепче обхватила колени, склонив к ним голову, словно принимая обрушившийся на нее удар.
Все. Теперь он точно знал, что больше не держал истину за край ее платья-догадки, – он держал само ее роскошное тело в руках!
– Какой еще парик? – пробормотала Кира.
– Светловолосый. Тот, в котором вы успешно играли роль девушки, сказавшей Косте: «Я ваша смерть»!
Кира натянула одеяло себе на лицо, затем рухнула на подушки, накрывшись им с головой.
– Уходите!!! – донеслось до него, как с того света.
Ему захотелось погладить одеяло. Бедная девочка.
Но умная девочка. Изобретательная.
– Кира, я тебе расскажу, что произошло… – самовольно перешел он на «ты». – Поправь меня там, где я ошибусь, хорошо? – Ответа от нее детектив не ждал, да и не дождался бы, посему продолжил: – Ты влюбилась в Степана, Кира… Но ты понимала, что шансов добиться его внимания у тебя нет… Дело тут не в тебе, – поспешил добавить Кис, – дело в Степане: он немного мачо и привык выбирать женщин определенной категории, под которую ты не совсем подходила… И ты придумала такой ход: сочинила историю о том, что он в опасности! Это позволило тебе втере… приблизиться к нему, стать частью его каждодневной жизни, в которой ты принялась потихоньку завоевывать Степу. Причем ты верно поняла, что стандартными женскими уловками его не проймешь, – и сделала все, чтобы он даже не заподозрил тебя в чувствах… Но еще в самом начале ты решила поиграть и на нервах директора, Константина Урепкина: чтобы твоя история насчет крестного показалась правдоподобнее! И стала Костику попадаться навстречу высокая девушка в черном, в черной же кружевной накидке… Только она была блондинкой. Ты позаботилась об этой детали на всякий случай, хотя была уверена, что Костик тебя и так не узнает. Я прекрасно помню твои слова: «Он меня вообще не замечал. Если бы вы его спросили, кто делает ему кофе и бутерброды, он ни имени моего не вспомнил бы, ни лица»… Так, Кира?
В ответ она мало того что уже была с головой укрыта одеялом, так еще и сунула голову под подушку.
– Кира, – произнес детектив погромче, – пойми, я совсем, честное слово, не намерен влезать в твои секреты! Я отнюдь не страдаю повышенным любопытством к чужой личной жизни. Но мне нужно узнать, кто убил Костю. Помоги мне – дай мне основания считать, что ты тут ни при чем!
Подушка немного пошевелилась.
– Этот разговор останется между нами, – добавил Алексей. – Степан о нем не узнает.
Из-под кучи выпросталась ее тонкая смуглая рука с затейливым браслетом, которая отбросила подушку в сторону и стащила с головы одеяло.
– Точно? Вы ему точно не скажете? – приподнялась Кира на локте.
– Обещаю.
– И никому другому?
– Никому другому.
Она кивнула, принимая его обещание. Затем снова уселась на диване в прежней позе: сплела руки вокруг колен, обтянутых пижамными брюками.
– Я ради него даже готовить научилась… Вам нравится, как я готовлю? – вдруг спросила она по-детски.
– Да. Очень.
– Ему тоже, – улыбнулась Кира. – И мне понравилось стряпать. Я раньше и не подозревала, что в этом есть что-то творческое! Похоже на картину: тут провел линию, там заштриховал, там растер тени, потом еще штрих-другой – и раз, все вместе стало портретом!
Она говорила о своих рисунках, конечно. Но Алексей не подал виду, что знает.
– А раньше ты не умела готовить?
– Раньше… Это считалось низменным, – усмехнулась она с некоторым сарказмом. – Все, что было похоже на жизнь – нормальную жизнь! – все считалось пошлым…
– Для «готов»?
– Да… Меня увлек этим течением муж… Я была замужем, Алексей Андреевич.