– Зачем Косте? Он же молодой мужик!
– Разве обязательно дожить до старости, чтобы позаботиться о близких? Катастрофы, вирусы, внезапные инфаркты и прочие неприятности могут нас отправить на тот свет совершенно неожиданно.
– Трудно спорить… Но не думаю, что Костя оставил завещание. И потом, все наследуют жена и дети, даже без завещания!
– Вы забыли родителей. Они тоже наследники.
– А, верно. Если отец его жив, конечно… А мать – вы же понимаете, что она никак не могла ни убить сына, ни организовать его убийство, – у нее с головой плохо!
– Как я понял, она в каком-то санатории находится…
– Это специализированный дом престарелых, для больных такими болезнями, от которых голова не работает. Костя дорого платил за содержание матери.
– Бывает, что состоянием подобных больных пользуются те, кто за ними ухаживает. Какая-нибудь сиделка, предположим, втерлась к ней в доверие и уговорила ее написать завещание на свое имя. А затем убила Константина, чтобы мать получила его долю наследства…
– Нет, мать его признана недееспособной, такому завещанию никакой цены не будет! Костик все документы за нее подписывал, он официальный опекун.
– Наша предполагаемая сиделка могла этого не знать?
– Сомневаюсь, Реми. Там весь этот дом такой – все недееспособные.
– Спасибо. С вашей помощью эта версия отпадает, моему коллеге будет теперь легче.
– Да, и имейте еще в виду: Костя небогат. Он то, что называется «хорошо обеспечен». Его материальная ценность для семьи была куда выше, пока он работал и получал свою хорошую зарплату. Так что выиграть от его смерти никакие наследники не могли…
Других вопросов к Андрэ Ковалеву у Реми пока не имелось. Он добросовестно выполнил просьбу коллеги и нес ему улов в виде двух фамилий: Елены Маркс, бывшей пассии Костика, и Павла Пукалова, его отца. Алеша будет доволен – улов немаленький, хватит на первое время. А там, если ему снова понадобится помощь Реми, то он всегда к его услугам!
Как и Кис к услугам Реми, разумеется.
* * *
Степан проскочил в подъезд с каким-то жильцом, запоздало сообразив, что необходимости в этом не было, так как кодовый замок – он заметил краем глаза – сломан; взлетел по лестнице на ее этаж. Нажал на кнопку звонка изо всех сил. «Кто там?» – послышался голос Киры.
– Сосед снизу, – заявил он. – Вы меня заливаете!
– Степа!.. – ахнула она, открывая дверь. – Ты чего… ты что приехал?
– Ты ж болеешь! Да или нет?
– Болею… – согласилась Кира, отступая в коридор, давая ему возможность пройти.
Она и в самом деле была бледненькой.
– Что с тобой?
– Со мной… Я… Мне немножко нездоровится… – искала слова Кира, застигнутая врасплох его визитом.
Катаев это понял по-своему.
– Та-а-ак… – протянул он, – водку пила? А ну, признавайся!
– Пила, – не стала спорить Кира.
– А я тебе чего говорил?! Чтобы больше не прикасалась! – громогласно вещал Степан, осматриваясь в ее крошечной квартирке, в которой находился впервые. – И зачем пила, спрашивается?!
Кира потерянно молчала, но Степан не заметил ее смятения.
– А почему ты мне не позвонила?
– Я… не хотела отрывать тебя…
Она никак не предполагала, что он нагрянет к ней в Новогиреево, и теперь не знала, как себя вести. Объясняться со Степаном, как посоветовал ей Алексей Кисанов, было выше ее сил. Рассказывать, что она все придумала ради того, чтобы сблизиться с ним? Да какие слова для этого найти? Да притом со стыда не сгореть? И за обман свой, и за наивность, и за нелепые чувства!
…Весь день она потратила на то, чтобы придумать, куда уехать. О возвращении к родителям не могло быть и речи, и она несколько часов просидела у компьютера, вылавливая в Интернете объявления о работе за границей.
За границей – потому что следовало резко подвести черту под своей прошлой жизнью, столь незадавшейся, и начать новую! А новую надо начинать на новом месте!
– А это что?!
Степан успел пройти в комнату и уставился в компьютер, на экране которого красовались предложения о работе в Европе.
Ей нечего было сказать в ответ. Что бы там ни говорил детектив, а Степан не поймет ее… Осудит.
– Та-а-ак… И где водка, которой ты напилась?
– Нету… Я все выпила и бутылку выбросила.
– Ага… выбросила, значит… – не поверил ей Катаев.
Он осмотрелся, ища глазами место, в котором может оказаться припрятана бутылка. Открыл секретер, потом нижние створки книжного шкафа, ничего не нашел и прошагал на кухню.
– Коньяк! – услышала Кира его голос. – Ты еще и коньяк пьешь?
– Это мы с детективом… Я только открыла бутылку, когда он пришел… Она у меня семь лет стояла… – бормотала Кира, не зная, как выкрутиться из собственной лжи насчет водки. А что ей было сказать? Что у нее температура? Так Степан, он такой, он бы и градусник ей под мышку сунул!
– Колись, где водка?!
– Я же тебе говорю… Выпила и выбросила бутылку…
– Врешь, – Степан вернулся в комнату. – Ты не могла выхлебать всю бутылку. Тебя от водки тошнит! И зачем врешь, а?
Он потянул на себя свободный стул и сел на него верхом. Кира опустилась на край дивана.
– Я тебя что, обидел?
– Нет, почему ты так…
– Я тертый калач, Кир… Вот детектив, к примеру, он на логику свою полагается да на факты, и пока чего не докажет, то вроде как и дела нет. А я на нюх свой полагаюсь, и никакая логика мне не нужна: нюх, он понадежней будет! Без него я бы давно загнулся… Так что ты время не теряй и мозги мне не пудри. Никакой водки ты не пила, и у тебя на экране предложения о работе за границей. Мне чихать, куда ты намылилась, – я хочу услышать почему!
Она молчала.
– Я тебя обидел? Ты от меня хотела смыться? – настаивал Степан.
– Нет, Степ… Честное слово, нет!
– Тогда что?!
– Я… От себя я хотела… смыться.
– Что такое? Что случилось?
– Степ… Не надо, а? Уходи, оставь меня в покое, я ничего не могу тебе…
– Можешь, можешь! – категорически заявил Степан. – Я весь внимание, объясняй!
Она молчала, и Степан грозно добавил:
– Не уйду, пока не услышу!
– Мне бы переодеться… – с тоской произнесла Кира, надеясь выиграть время. – А то я в халате, гостей не ждала…
– Я тебе не гость. Мы друзья или как?!
– Друзья… – голос ее окончательно упал.