С этими словами Шэрон шагнула мимо сержанта. Та оказалась перед выбором: или ничего не предпринимать, или же грудью блокировать ей путь. В конце концов, девушка решила, что на сегодняшний день сказано достаточно.
Стоял перед нею и выбор иного рода: поверить утверждениям этой женщины о якобы огромной и нежной любви между ней и мужем Каролины Голдейкер и пресловутом ее нежелании связывать себя с ним постоянными узами – или же раскопать правду совершенно противоположного толка. В последнем случае нетрудно предположить, как она или ее любовник подмешивают азид натрия в зубную пасту Каролины и кладут тюбик среди ее вещей.
В любом случае, в планы Барбары не входило откапывать искомую правду, выясняя у Шэрон Холси тонкости ее отношений с Алистером Маккерроном. И она не стала ее задерживать. Не пора ли нанести визит ее любовнику? Это даст возможность прогуляться по пекарне. Спрятать там смертельный яд – пара пустяков, особенно если учесть, что она уже там видела, заглядывая в окна, когда они с Нкатой проходили мимо.
Так что вперед и с песней, в пекарню, решила девушка и под моросящим дождиком вернулась в машину Клэр, которую оставила на Норт-стрит перед кафе. В меню заведения значились сандвичи с картошкой фри, а поскольку Нкаты рядом не было, Хейверс спокойно могла заказать это сомнительное угощение, не опасаясь ощутить на себе его неодобрительный взгляд.
Она уже было приготовилась нырнуть внутрь заведения, когда ее взгляд упал на переднее левое колесо «Джетты». Блин, да шина же плоская, как этот самый блин! Барбара, раскрыв рот, уставилась на него, после чего грязно выругалась. Может, подождать, когда погода изменится, а пока слопать вместо одного сандвича два, чтобы поднабраться силенок и самой заменить чертово колесо? Ведь кто занимается ремонтом на пустой желудок?
В конце концов, сержант вняла голосу долга. Откопав в сумке ключи Клэр, она открыла багажник в надежде обнаружить там запасное колесо.
Такового не оказалось. То есть место для колеса было – под плотной крышкой, которая закрывала собой полбагажника. Увы, внутри этого отсека размером с отсутствующее запасное колесо взору девушки предстало нечто совершенно иное. А именно нечто вроде небольшого сейфа, в котором на случай пожара обычно хранят ценные бумаги. Сердце сержанта моментально забилось быстрее. Барбара присмотрелась внимательнее – ага, а вот и замок! Тотчас забыв про сандвичи с жареной картошкой и сдувшиеся шины, она вытащила сейф из тайника. Разумеется, открыть его Хейверс не могла, ведь на нем был замок. Зато внутри ее сумки лежал небольшой конверт, который она всегда носила с собой, а внутри его был ключ.
Не церемонясь, сержант прямо под дождем вытряхнула содержимое сумки на мокрый тротуар. Быстро порывшись среди этого самого содержимого – начиная с сигарет и жвачки и кончая двумя карманными калькуляторами, полученными в подарок от банка, она, наконец, извлекла на свет божий пресловутый желтый конверт откуда-то из потрепанных листов чековой книжки, где тот застрял. Вытряхнув ключ на ладонь, девушка вставила его в замок сейфа.
Тот легко повернулся в замке. Бинго!
Барбара слегка приоткрыла крышку – открыть ее целиком не позволял дождь – и заглянула в щелку. Внутри оказался настоящий склад папок. Интересно, кому это могло понадобиться возить в багажнике сейф с бумагами? С ними ничего не стало бы, оставайся они все время дома. Объяснение напрашивалось лишь одно. Клэр Эббот хранила сейф в багажнике машины для того, чтобы его содержимое не попалось на глаза ее любопытной помощнице.
Ура! Выходит, что она – Барбара Хейверс – сорвала джек-пот.
Уорхэм, Дорсет
В этот день кафе отнюдь не страдало от наплыва посетителей, хотя, судя по его виду, оно не страдало от него никогда. Внутри все было потертым и изношенным – начиная с линолеума на полу и кончая ржавым вентилятором под потолком. Столы были стары, как мир, и все как один разные, что наводило на мысль о том, что их по дешевке приобретали на распродажах. Стулья же являли собой мебельную версию Лиги Наций.
Короче говоря, идеальное для нее место. Здесь можно, не привлекая к себе внимания, порыться в содержимом сейфа. И если только ее не выставят под дождь, она может позволить себе не спеша прочесть то, что покажется ей интересным.
Чтобы расположить к себе хозяина заведения, сержант Хейверс заказала как можно больше еды, добавив к уже облюбованным сандвичам тостик с чеддером, ветчинный салат и кусок пирога с ломтиком ананаса. Не первой молодости официантка, казалось, была по-матерински готова прокомментировать выбор Барбары и то, как тот способен отразиться на ее здоровье. Но, похоже, усталые ноги взяли верх, и, спросив «И пирог тоже?», она прошагала в кухню выполнять заказ.
Хейверс села за самый большой стол, тем более что в заведении, кроме нее, никого не было. Поставив сейф на одном его конце, она принялась извлекать из него содержимое – на ее счастье, папки для бумаг были аккуратно пронумерованы и помечены. Вскоре перед ее глазами уже лежал транскрипт интервью с Фрэнсисом Голдейкером, транскрипт интервью с Мерседес Гарза, аккуратно отпечатанные отрывки бесед с Гермионой Беннет, Линн Стивенс и Уоллис Говард и толстая папка, в которой оказались помеченные маркером распечатки полученных электронных писем. Все они были от Каролины Голдейкер в адрес Клэр Эббот. При виде них руки Барбары покрылись гусиной кожей.
Она хотела начать с электронных писем, но их было слишком много, и потому девушка решила для начала просмотреть интервью. Ожидая, пока ей принесут заказ, она начала с транскрипта из папки с именем Фрэнсиса Голдейкера. Сначала сержант быстро пробежала его глазами, выхватывая отдельные куски.
Как оказалось, папка содержала историю отношений Фрэнсиса и Каролины, рассказанную его собственными словами. Начиналась же эта история с описания того, где и при каких обстоятельствах он познакомился с женой. По его словам, это событие врезалось ему в память с первых же мгновений, когда он только увидел ее в баре.
«Она была прекрасна и, боже мой, так женственна, что я не мог отвести глаз от ее груди! Она как будто нарочно выставляла ее напоказ в глубоком вырезе какой-то деревенского вида блузки. Что, в общем-то, идеально для работы в винном баре – уже одним своим внешним видом она притягивала туда посетителей. Поначалу я принял ее за иностранку. Она и была похожа на иностранку. Она принялась расспрашивать меня про мою учебу, а поскольку та подходила к концу, я был только рад о ней рассказать. Я потом был там еще три-четыре раза, прежде чем мы с ней… простите за эвфемизм… мы с нею сошлись. Я чувствовал себя счастливчиком. Подумать только, она выбрала меня! Ведь ее хотели все, однако она никого и близко не подпускала к себе. Нет, с посетителями она всегда держалась дружелюбно, но никому не позволяла переступать черту. И все это знали.
Поэтому мне страшно льстило, когда она выбрала меня. Эго и все такое прочее. Она была совсем юной. Она сказала, что ей якобы двадцать один, но, как потом оказалось, ей было всего восемнадцать, и это едва не оттолкнуло меня из-за разницы в возрасте – больше десяти лет! Если честно, она мною восхищалась, и мне это было чертовски приятно. Да как и любому, наверное, было бы приятно на моем месте».