Она посмотрела на Голдейкера. Черт, ведь у нее сегодня ужин с Нэтом! И она ведь предупредила Чарли! Но, с другой стороны, стоит ли его расстраивать? Он ведь старался… Индия посмотрела мимо него в кухню. Пластиковая доска на стене сообщила ей его четким, аккуратным почерком, что бывший супруг вновь подался в волонтеры. Что ж, еще один шаг к полноценной жизни. Даже из гостиной ей были видны заголовки: «Самаритяне», «Приют для собак в Баттерси» и куча других.
– Как я уже сказала, я ненадолго, – на всякий случай предупредила гостья.
– Я помню, – ответил психолог. – У тебя ужин с Нэтом. И я благодарен, что ты пришла. Но я подумал, что один бокал… Если хочешь, я сделаю чай. Мы можем поговорить на кухне, если тебе так удобнее. В мои намерения не входило… Или нет, неправда, входило. Все, что я сейчас делаю, все входило в мои намерения. Тем не менее… – Перед Эллиот вновь возник старый добрый Чарли с его неподражаемой улыбкой. – Я готов продемонстрировать мою прежнюю феноменальную сговорчивость. Значит, чай? У меня есть «Эрл грей» и ассамский.
Индия же решила, что один коктейль вряд ли свалит ее под стол, и поэтому сказала:
– Я предпочла бы джин с вермутом. Крошечный стаканчик.
– Я тоже. У меня после тебя клиент.
Чарльз занялся напитками, а Эллиот тем временем обвела взглядом комнату. Ей бросились в глаза ряд изменений.
Хотя их совместное летнее фото по-прежнему было на виду, на полках появились новые книги, причем самые разные. Голдейкер также прикупил несколько образцов китайского искусства: на специальной подставке красовались пять палочек для риса, две миниатюрные скульптуры и кисточка с длинной ручкой для начертания иероглифов. Стену украшала новая картина – рыночная сцена с горами фруктов и кучкой играющих в карты китайцев.
Когда Индия жила здесь, Чарли мечтал приобрести что-то в этом роде, но она была против. Мол, с них довольно того, что она сама практикует восточную медицину, говорила она. Приходить домой и снова видеть Восток – нет, это уже перебор. Как оказалось, Чарльз был прав, утверждая, что образцы восточного искусства и ремесел отлично впишутся в квартиру в стиле «ар-деко».
Они действительно вписались. Это заставило Эллиот задуматься о том, в чем еще был прав ее муж, однако позволил ей себя отговорить? В этом они были слишком похожи, она и Чарли. Вечно уступали другим людям.
Наблюдая, как хозяин дома смешивает коктейли, Индия подумала о том, как привыкаешь к движениям другого человека. Движения Чарльза всегда отличались точностью: ровно столько-то вермута, столько-то джина, две оливки, насаженные на оловянную зубочистку…
– От клиентов отбоя нет? – спросила женщина, когда молчание стало ей в тягость.
Голдейкер посмотрел в ее сторону.
– Жаль, что я сразу не последовал твоему совету. Мне самому следовало пройти психотерапевта. Я долго размышлял, почему этого не сделал – даже больше, чем ты можешь представить, – и нашел лишь одно объяснение, причем очевидное: смерть Уилла опустошила меня потому, что я должен был этого не допустить и прекрасно это знал. Я подвел его, что, в свою очередь, требовало от меня пристально посмотреть на себя самого. Я же не желал этого делать. Бог мой, Индия, как мне его недостает!
– Представляю.
– Я задумался – что, если душевные муки продлятся до конца моих дней? Какова в этом случае будет моя жизнь, если я это допущу?
– Чарли, я всегда говорила тебе, ты слишком строг к самому себе.
Мужчина пристально посмотрел на бывшую жену, как будто колебался, говорить или нет, однако затем решился:
– Индия, я хочу, чтобы ты знала: для меня ничего не изменилось… Нет, неправда. Изменилось все, и в то же время ничего.
– Что ты имеешь в виду под словом «все»?
– Думаю, ты и сама знаешь. Уилл и то, что потом стало со мной. Твой уход и то, что было потом. Пройти через все это и вернуться. Это и есть все. Про «ничего» ты уже знаешь. А если нет…
– Я знаю, – поспешила сказать Эллиот, лишь бы не слышать от него, что он по-прежнему ее любит и что на его чувствах никак не отразилось появление в ее жизни нового мужчины. Чарли знал, что они с Нэтом – любовники. И как ни странно, не слишком обижался по этому поводу… Так что Индия была вынуждена признать, что уважает его неожиданную стойкость. С другой стороны, не уйди она от него, он наверняка до сих пор валялся бы на этом диване, завернувшись, словно в одеяло, в душевные страдания.
– Ладно, – произнес Голдейкер, – пока отложим эту тему. Сейчас важнее другое. Лондонская полиция оккупировала квартиру Клэр Эббот в Шафтсбери. Из того, что я понял со слов матери, когда та позвонила мне, они нашли на компьютере Клэр какой-то веб-сайт знакомств. На нем якобы можно снять женатых мужчин для секса. Полицейские расспрашивали о нем мать.
– Это еще почему?
– Судя по всему, Клэр на него захаживала – правда, под именем моей матери, – и даже снимала там женатых мужчин. В смысле, для секса.
До Индии эти слова дошли не сразу. А когда дошли, она, все так же держа в руке бокал с мартини, от удивления разинула рот. Вообще-то Эллиот собиралась пригубить коктейль, но теперь поставила его на стеклянный кофейный столик. Она собралась спросить, что там вообще происходило, но Чарли уже рассказывал дальше:
– Мать считает, что полиция узрела в этом ее мотив для убийства Клэр.
– Да, но как, скажи на милость, ей удалось довести Клэр до сердечного приступа?
Чарльз тоже поставил свой бокал. Индия сидела напротив него в низком кресле. Не вставая с дивана, мужчина потянулся за миндалем и, держа на ладони несколько косточек, сказал:
– После того, как она позвонила мне, я посмотрел на статистику таких случаев. Хотел узнать, как глубоко и в каком направлении будет копать полиция. Мое предположение такое: если копы действительно подозревают мать – во что, зная ее, верится с трудом, – то не иначе как они нашли яд.
– Ничего не понимаю.
– Яд, который вызывает сердечный приступ. Или такой, чье действие напоминает сердечный приступ.
– Но откуда твоей матери знать такие вещи? И даже если бы она это знала или каким-то образом выяснила, зачем ей было убивать Клэр? За что? За то, что та, прикрываясь ее именем, снимала женатых мужчин? Нет, само по себе это просто уму непостижимо, это выходит за всякие рамки… Но, скажи, твоя мать была в курсе того, что происходит? Что Клэр пользовалась ее именем?
– По ее словам, даже не догадывалась. Она так и заявила полиции.
– Скажи… мне неприятно задавать этот вопрос, и все же… ты ей веришь?
– Знаю, за ней водится такой грешок, как ложь. Но возьмем ситуацию с Рори Стэтем, редактором Клэр, которая сейчас лежит в больнице здесь, в Лондоне.
– И при чем здесь это?
– Не считая других вещей в ее голове, мать, похоже, считает, что ее кто-то подставил, потому что она работала у Клэр, а Рори была ее редактором. Но если честно, когда я разговаривал с нею, чего она только мне не наговорила… Ее подозревают из-за книги Клэр. Ее подозревают, потому что кто-то узнал, что та – прикрываясь ее именем – трахалась с целым взводом женатых мужиков, и какая-то из жен про это узнала. Или же кто-то из этих мужчин задумал убить ее, потому что… тут я не понял… вроде бы потому что она ему угрожала? Шантажировала? И еще, как будто этого мало, мать утверждает, что не чувствует себя в безопасности рядом с Алистером. По ее мнению, вполне может статься, что Шэрон Холси пытается ее угробить, чтобы прибрать к рукам Алистера. Или же это от нее пытается избавиться сам Алистер, чтобы, наконец, сойтись с этой Шэрон.