- Князь Святослав отбил у хазар город Муром.
Патрикий Аристарх, не ожидавший такой чудовищной глупости от разумного вроде бы княжича, рухнул на лавку. У него не было практически никаких сомнений в том, что каган-бек Иосиф использует захват Мурома как повод для войны с Русью. А следовательно все усилия, затраченные патрикием для предотвращения хазарского напуска, оказались тщетны. Судя по всему, и Ольга и ее ближники были того же мнения, во всяком случае, боярин Семага не преминул укорить патрикия:
- Я же говорил, что княжич Святослав слишком молод для Новгородского стола. Его безумства нам будут дорого стоить.
Надо признать, что в словах боярина Семаги была своя правда. Патрикий Аристарх действительно связывал с княжичем Святославом кое-какие надежды, но он никак не предполагал, что этот юнец будет действовать столь стремительно. И куда, интересно, смотрел воевода Радмил, коему было поручено опекать юного князя?
- Тогда тем более следует направить разумного человека в Радимицкие земли, - вспомнил о цели своего приезда в детинец Аристарх, бросив при этом недружелюбный взгляд на боярина Василия.
- Речь сейчас идет не о Радимицких землях, боярин, - отозвался тот с ехидной ухмылкой, - а о Вятских. По слухам, княжич Святослав захватил не только Муром, но и Липск.
- А Итиль он, случайно, не взял? – не остался в долгу патрикий. – Не всякий гуляющий по торгу слух – святая правда.
- А какие вести из Матархи? – глянула Ольга на Свенельда.
- Пока никаких, - пожал плечами воевода.- Но, думаю, скоро будут.
Не успели в Киеве пережить ошеломляющие вести, пришедшие из Новгорода, как боярин Велемудр, вернувшийся из Варуны, огорошил ближников великой княгини новым рассказом о подвигах неугомонного князя Святослава. Боярин Велемудр, сидя на лавке в пяти шагах от Ольги, пел соловьем, а патрикий Аристарх, стоявший в это время у окна по случаю жаркой для осени погоды, обливался холодным потом. И было от чего киевским боярам прийти в ужас. Пока они судили и рядили, как сгладить противоречия, возникшие между Русью и Хазарией по вине юного князя Новгородского, и кого поставить во главе посольства, направляемого в Итиль, Святослав уже успел добраться до Варуны, утвердить там на столе княжича Данбора и собрать двадцати тысячную рать для помощи Тмутаракани.
- Да, я ведь главного не сказал, - усмехнулся Велемудр. – Святослав разбил рать бека Симонии близ Саркела, а затем перебил десять тысяч исламских гвардейцев, шедших ему на помощь.
Аристарху стало плохо, и он едва добрел до своего места на враз ослабевших ногах. Война становилась неизбежностью. А сил у Руси для отражения хазарского нашествия просто не было. Во всяком случае, так утверждал воевода Свенельд, и Аристарх был с ним полностью согласен.
- Киев мы в любом случае сумеем отстоять, - спокойно продолжал Свенельд. – Но из Северских и Радимицких земель нам придется уйти. Новгород мы удержим, но Ростов и Муром, скорее всего, потеряем. О Тмутаракани и землях в Крыму можно забыть.
Боярин Велемудр слушал ближников великой княгини с большим интересом, и по его толстым губам блуждала странная усмешка. Впрочем, Велемудру действительно можно было не опасаться гнева каган-бека Иосифа, ибо до Полоцкой земли хазары если и дотянутся, то очень не скоро. А вот киевлянам было сейчас не до смеха. Требовались срочные меры, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Патрикий Аристарх был полностью согласен со Свенельдом, лучше уступить часть, чем потерять все.
- Насколько мне известно, - негромко сказал Велемудр. – Каган-бек отменил поход на Матарху. После поражения у крепости Саркел у него возникли большие проблемы в Итиле. Так что вы напрасно беспокоитесь, бояре.
Взгляд, которым княгиня Ольга одарила своих ближников, был более чем красноречив. И патрикий Аристарх в эту печальную для себя минуту осознал, что, пожалуй, годы все-таки берут свое, и не только тело, но и разум становится менее гибким, и ему уже трудно просчитывать ситуации и делать из нее правильные выводы. Впрочем, слабым утешением для патрикия служило то, что и воевода Свенельд, и боярин Семага оказались в данном случае далеко не на высоте положения и своими неумными действиями и советами уронили себя в глазах Ольги.
- Князь Святослав оказался умнее нас, бояре, - подвел черту под неприятным разговором боярин Велемудр. – Недаром же по землям Руси покатился слух о Соколе, восстающем на Гепарда.
Пожалуй, эта весть была самой неприятной для княгини Ольги из всех, привезенных Велемудром. О древнем пророчестве волхвов Святовида знали все бояре, собравшиеся в этом зале. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто распускает подобные слухи. И кому выгодно объявить Соколом Святослава Рерика, и тем самым направить мысли юного княжича в нужное русло.
- Волхвы, - зло выдохнул боярин Василий и покосился на побледневшую Ольгу.
- Еще одна весть для вас, бояре, - сказал Велемудр, - не знаю уж добрая или злая. Князь Святослав прогнал из Славутича воеводу Красимира и передал власть в Радимецких землях в руки князя Вузлева. Впрочем, насколько я знаю, Вузлев Торусинский собирается в Киев, чтобы принести тебе клятву верности, великая княгиня.
- Что ж, - холодно произнесла Ольга, - пусть едет. В Киеве умеют встречать самозванцев.
В последние годы княгиня, надо отдать ей должное, научилась обуздывать свои чувства. Вот и сейчас она сдержала гнев, рвущийся из груди, но никто из ближников не сомневался, что судьба Вузлева Торусинского будет незавидной. Еще более незавидной, чем судьба князя Мала. Никто не помещает Ольге, раздраженной самоуправством сына, расправится с Вузлевом, слишком уж опрометчиво сунувшегося в логово львицы. Собственно, Святослав своими необдуманными действиями не оставлял матери иного выбора. Княгиня Ольга должна была показать, кто является верховным правителем Руси, и поставить на место сына, потерявшего голову после одержанных побед.
Аристарх любезно пригласил в гости боярина Велемудра, столь огорчившего ныне великую княгиню. Впрочем, винить в этом полочанина никто не собирался, а патрикий и вовсе решил приветить влиятельного человека, в общем-то успешно выполнившего миссию, которую он ему поручал. Велемудр, польщенный и похвалами хозяина, и приемом, который тот ему оказал, не стал скрывать своих мыслей от Аристарха. И охотно поделился со старым патрикием своими соображениями по поводу положения, сложившегося на Руси.
- Князь Рогволд поддержит Святослава, в этом ты патрикий можешь не сомневаться. Конечно, пролитая в усобицах кровь так просто не забывается, но тут ведь обида обоюдная – и Олеговичи могут предъявить Рюриковичам счет, и Рюриковичи Олеговичам.
- Это правда, - кивнул головой Аристарх, памятуя о смерти князей Мечидрага и Ингера.
- Да что там Рогволд, коли даже Венцеслав Гаст ныне на стороне Святослава, - продолжал спокойно Велемудр. – Волхвы постарались. И если прежде между кудесником Перуна Пересветом, и кудесником Велеса Сновидом особой любви не было, то ныне они сошлись на Святославе и будут толкать его вверх.