Конечно, нет никакого дива в том, что сын одного славного на Киевщине боярина берёт в жёны дочь другого не менее славного боярина, но это только тогда, когда в роли свата не выступает князь Владимир. Боярин Ставр не был на сговоре, не пришёл он и на свадебный пир - сказался хворым. Боярин Басалай, наоборот, смотрелся соколом и, похоже, мужем своей дочери вполне остался доволен. Изяслав выглядел смурным, младая жена - спокойной, притерпелась, видимо, к поворотам в своей судьбе.
В свадебном обряде из мужних жён за суженой шли только Швартова Весняна да боярыня Людмила. Со стороны суженого погуще: там и Шварт, и Ратша, и Будимир и прочие Владимировы ближники из молодых бояр.
На свадебном пиру присутствовал и Великий князь. Что там ни говори, а это большая честь для боярина Изяслава и всей Ставровой семьи.
- Жалко сам Ставр прихворнул, - вздохнул, облизывая жирные пальцы, воевода Отеня. - Порадовался бы.
Смеха не было: бояре попрятали усмешки в бороды, а князь Владимир сурово глянул на шутника. Старый воевода сделал большие глаза - не шутил, дескать, а на полном серьёзе, но в глупость Отени никто не поверил.
Многое поменялось в Киеве с вокняжением Владимира Святославовича. Не слышен ныне не только голос простого люда, но и голос старшины. Тявкнешь иной раз на Отенин лад за княжеским столом, да тут же подожмёшь хвост. Строг князь Владимир и с годами не становится мягче. Даже сидя за свадебным столом, выражение лица сохраняет твёрдое и неприступное, словно воевать с кем-то сей же час собирается. Хотя за столом-то не враги пируют, а самые ближние к Великому князю люди. Уж на что воинственным был князь Святослав, а на его пирах каждый боярин и дружинник могли чесать всё, что взбредёт в голову. С хмельных спроса не было. О князе Ярополке и говорить нечего - о его пирах вся киевская старшина вспоминает с умилением. И боярин Путна в том числе. Хотел было боярин на срамную свадьбу не ходить вовсе, да поопасился - не сочтёт ли Владимир сей отказ за крамолу. С него, пожалуй, станется. Хотя свадьба-то не Владимирова, а Изяславова. Вот как ныне выходят в ближники: не за мудрость ценит старшину князь, не за ратную удаль, а за угождение в срамных делах.
Разумеется, ничего подобного вслух Путна высказывать не собирался, но над чужими мыслями даже князь не властен. Боярину Ставру можно только посочувствовать, а не зубы скалить, как это от большого, видимо, ума делает Отеня. Если Великий князь без отцовского слова будет привечать боярских сыновей, то ничего доброго от этого не жди.
- Плешанский воевода опять отличился, - причмокнул толстыми губами Отеня.- Пять возов прислал добычи князю, а уж сколько сам при этом хапнул, одни сороки знают.
О плешанском воеводе по Киеву в последнее время ползли смутные слухи. Боярин Путна уловил краем уха, что волхвы на Ладомира имеют виды. А что за виды, и что это за птица такая, плешанский воевода, чтобы волхвы хлопотали вокруг него, - неведомо. Разве что всезнающий Отеня просветит боярина Путну на этот счёт.
Воевода киевский долго пыхтел и отдувался, но от хитро заданного вопроса не уклонился.
- Гасты - род не простой, и на древлянских землях из их старшины, случалось, выкликали князей.
- А какой в том прок, если и так? - удивился простодушный боярин Боримир.
- Так и я о том же. Вот только как на это посмотрит Владимир.
Слухи возникли, конечно, не случайно, в этом Путна не сомневался, и цель была, в общем, понятна - рассорить князя Владимира с Перуновыми волхвами. Но с какой стати воевода Отеня, который всегда находился в хороших отношениях с ближниками Перуна, вздумал вдруг поддерживать своим языком эти слухи? Ох, неспроста всё это. Толстый воевода обладает редкостным нюхом, и ныне он к какой-то силе клонится, вот только непонятно Путне, что это за сила. Что-то меняется в Киеве, но, чтобы понять, куда ветер дует, своего ума боярину Путне, пожалуй, не хватит, надо бы посоветоваться ну хоть с боярином Ставром, чтобы не попасть впросак.
До Владимира тоже дошли слухи о кознях Перуновых волхвов, но он в ответ на горячий шёпот Шолоха только рассмеялся. Любопытно было другое - кому и зачем понадобилось распространять этот слух по Киеву? Кто заинтересован в ссоре Великого князя с Перуновыми волхвами? То, что киевская старшина не мирит с кудесником Вадимом, известно давно. Но та же старшина неодобрительно косится и на князя Владимира. Жалеют уже многие об участи Ярополка. От Шолоха можно отмахнуться, а вот с киевской старшиной дело сложнее. В открытую она пока не ругает Великого князя, но исподтишка гадит. А уж за пределами Киева власть Великого князя и вовсе зыбкая. Спасибо, пока ещё платят подати, но только после того, как в их сторону погрозишь кулаком. А если слабость почувствуют в князе, что тогда? Пока власть Владимира в Киеве крепка, иные племена вряд ли рискнут против него выступить. Но стоит только в стольном граде случиться заварушке, так всё может рассыпаться в одно мгновение.
- У властителей Царьградских палаты, наверное, не в пример моим, а Анкифий?
Князь развернулся на месте столь стремительно, что прибывший с поклоном греческий купец даже вздрогнул.
- Палаты у императора каменные, Великий князь, и много просторнее твоих.
- Слышал я только, что императоров, случается, выдувает ветром из каменных теремов, - насмешливо прищурился Владимир.
- Во всех землях бывают нестроения, Великий князь.
И это верно, а уж радоваться по поводу чужих неприятностей глупо, особенно князю. Да и при всех нестроениях Византийская империя стоит пока твёрдо, и даже слабость властителей не пошатнула её основ.
- А в каких землях больше порядка, купец?
- В тех, где рука правителя тверда.
Ответ грека понравился Владимиру. Да и сам Анкифий, сухой и чёрный как жук, со строгими тёмными глазами внушал невольное уважение. Годами он был раза в два старше Великого князя и по хлопотливой доле своей повидал немало стран и властителей.
- Выходит, чем строже правитель, тем лучше жизнь?
Владимир вернулся к своему креслу и сел, а Анкифий так и продолжал стоять в отдалении, теребя в руках странной формы колпак. Владимир отметил про себя, что одет купец скорее на манер киевский, чем греческий, видимо для того, чтобы не слишком выделяться в толпе. И ещё подумалось князю, что купеческая доля не легче княжьей.
- Не совсем так, князь Владимир.
- Вот тебе раз ! С твоих же слов, купец, я вывел сию правду.
Владимир даже засмеялся на Анкифиево несогласие, а оттого молодое лицо его стало совсем юным. Молод Великий князь Киевский, но умом не обделён, и если он уже в эти годы крепкой рукой взял власть в землях русичей, то в зрелые годы можно ждать от него великих дел. Вот только будут ли те дела Византии на пользу - большой вопрос. Во всяком случае, Анкифий не хотел бы, чтобы ладьи князя русичей появились у стен Константинополя.
- Твёрдость властителя - это ещё не гарантия процветания государства, ибо чрезмерная твёрдость часто превращается в тиранию, а тирания неизбежно заканчивается бунтом.