— Ладно, годится.
— Давай начнем сначала. Я обратил внимание на твою красивую попу как раз в тот день, когда мы компостировали Пилар. Когда ты сняла мешковатые тряпки вертоградарши и надела комбинезон парковой службы. И я преисполнился желания. Но тогда ты была недосягаема.
— Нет, неправда. Я…
— Была-была. Ты была вся такая «Мисс Вертоградарь», олицетворение чистоты и непорочности, насколько я мог судить. Преданная девушка-алтарница Адама Первого. Я, кстати, подозревал, что он с тобой развлекается. И ревновал.
— Ни в коем случае! Он никогда, ни за что…
— Я тебе верю. Но тысячи людей на моем месте не поверили бы. И вообще на мне тогда висела Люцерна.
— И тебя это остановило, мистер Персональный Магнит?
Вздох.
— Конечно, меня как магнитом тянуло к женщинам. В молодости. Это гормональное, все равно что волосатые яйца. Чудеса природы. А вот женщин ко мне тянуло не всегда. — Пауза. — Как бы там ни было, я верен. Когда я с какой-нибудь женщиной, то я с ней всецело. Я, можно сказать, серийный моногамист.
Верит ли ему Тоби? Она сама не знает.
— Но потом Люцерна ушла от вертоградарей, — говорит она.
— А ты стала Евой Шестой. Беседовала с пчелами и отмеряла грибочки для психоделических трипов. Практически мать-настоятельница. Я решил, что если полезу к тебе, ты меня осадишь. Рогатая Камышница, воинственная бойцовая птица, — это он вспомнил ник, которым она когда-то пользовалась в чате Беззумных Аддамов. — Точно, это ты и есть.
— А тебя звали Белый Барибал. Индейцы еще называют его «медведь-призрак». Его очень трудно увидеть в лесу, но кто увидит, тому он принесет счастье. Так говорилось в индейских сказках — пока этот вид не вымер полностью.
Тоби начинает хлюпать носом. Еще одно побочное действие смеси для медитации — она рушит неприступные стены крепостей.
— Эй, ты чего? Я тебя чем-то обидел?
— Нет, — уверяет Тоби. — Просто я сентиментальна.
Она хочет сказать: «Все эти годы ты был моим спасательным тросом». Но не говорит.
— Сегодня я обязательно должна им что-нибудь рассказать, — говорит Тоби. — Историю, в которой действует Коростель, а кроме него — еще и ты. Коростель был в юности знаком с Пилар, это я вычислила. А что мне сказать про тебя?
— По странной случайности, это будет чистая правда, — говорит Зеб. — Я знал его, когда никаких вертоградарей еще и в проекте не было. Но тогда он еще не был Коростелем, даже близко к этому не подошел. Он был просто мальчишкой с большими проблемами, и звали его Гленн.
Оказавшись в «Здравайзере-Западном», Зеб постарался как можно быстрей усвоить местные мемы, а усвоив, начал их старательно использовать. Знание правильных мемов — волшебная дорожка из желтого кирпича, ведущая к слиянию с фоном и, таким образом, к выживанию. Когда злое око преподобного начнет гигантским прожектором обшаривать «Здравайзер» по сети своих контактов, его взгляд скользнет над головой Зеба, не заметив. Защитная окраска — вот что сейчас нужно было Зебу.
Официальная концепция, продвигаемая начальством «Здравайзера-Западного», заключалась в том, что вся корпорация — одна большая счастливая семья, дружно идущая по пути поисков истины во имя улучшения участи человеческого рода. Была и еще одна цель, обогащение акционеров, но слишком распространяться о ней считалось дурным тоном. С другой стороны, сотрудники получали право приобрести акции компании по сниженной цене. От сотрудников ожидалось следующее: неизменно бодрое расположение духа, трудолюбие, прилежная работа над достижением установленных целевых показателей и — совсем как в обычных семьях — отсутствие чрезмерного интереса к истинному положению вещей.
Еще — опять же, как в настоящих семьях, существовали запретные зоны. Одни были умозрительными, другие — весьма осязаемыми. В частности, такой зоной был плебсвилль за пределами охраняемого поселка «Здравайзера», куда нельзя было выходить без пропуска и выделенной личной охраны. Интеллектуальная собственность компании была обнесена толстыми файрволлами, кое-где непроницаемыми, если у тебя не было «троянского коня» внутри стен; поэтому те, кому не удавалось взломать систему, старались добраться до первичных источников материала. Высоколобых гениев из всех корпораций похищали и контрабандой увозили за границу (а иногда, по слухам, в охраняемые поселки конкурирующих корпораций), а там уже вычерпывали досуха в поисках спрятанных внутри сокровищ.
Начальство «Здравайзера-Западного» было этим весьма обеспокоено (а значит, в корпорации за закрытыми дверями разрабатывались по-настоящему серьезные вещи). Принимались разные меры: главные биогики все время носили с собой особые сигнальные пейджеры, отслеживающие положение носителя. Впрочем, иногда эти устройства, ловко хакнутые, помогали противникам обнаружить и украсть ученого. В зданиях — на стенах, в коридорах, в комнатах для совещаний, повсюду — висели плакаты, призывающие к постоянной бдительности. «Следуй правилам безопасности, а то потеряешь голову! И ее содержимое!» Или: «Ваша память — наша ИС, мы охраняем ее для вас!»
Или: «Мозги — как почва: окультуренные стоят намного дороже». На этом плакате кто-то приписал фломастером: «Удобряй свои мозги! Ешь больше говна!» Зеб понял, что по крайней мере некоторые из окружающих его улыбок скрывают несогласие.
В рамках концепции счастливой семьи в «Здравайзере-Западном» каждый четверг устраивали барбекю. Оно проходило в небольшом парке посреди охраняемого поселка. Адам сказал Зебу, что подобные мероприятия пропускать нельзя: это благодатнейший момент для подслушивания и для обнаружения сети невидимых нитей влиятельности и власти. Те, кто одет наиболее небрежно, с наибольшей вероятностью окажутся альфами. Еще Адам сказал, что Зеб сможет провести время интересно и с пользой, и ему следует уделить особенное внимание настольным играм. Правда, не объяснил, почему.
Итак, Зеб явился на барбекю в первый же четверг после своего приезда. Он попробовал угощение: соевое мороженое «Вкуснятинка» для детей, свиные ребрышки для мясоедов, колбаски «Союшка» и бургеры из кворна — для веганов. «Бескровные шашлыки» — для тех, кто предпочитал мясо, но жалел животных: кубики мяса были выращены в лаборатории («Ни одно животное не пострадало»), и Зеб решил, что при достаточном количестве пива они вполне съедобны. Но он не хотел напиваться, так как ему следовало постоянно быть начеку, и решил придерживаться ребрышек. Они были съедобны и на трезвую голову.
Чуть подальше от центра событий гики развлекались различными гиковскими видами спорта. Крокет и бочче — на солнце, пинг-понг и настольный футбол — в тени. Игры в кругу для тех, кому еще нет шести, салочки для тех, кто чуть постарше. А для серьезных, суперумных юных гениев с возможной примесью Аспергера — ряд компьютеров, прикрытых зонтиками от солнца: здесь юные гении могли предаваться своим обсессивно-компульсивным занятиям в Сети (в пределах файрволлов «Здравайзера-Западного», конечно) и вызывать друг друга на смертный бой без необходимости смотреть друг другу в глаза.