Она посмотрела на него безучастно, как будто не только не видела его, а даже не помнила, кто он такой.

Ксандер слегка сжал ее плечи, пытаясь привлечь ее внимание.

– Саманта!

– Охрана звонила снизу. – Ни одной эмоции не было в ее голосе, и она по-прежнему смотрела на него непонимающе.

– И? – поторопил он, поскольку Саманта продолжала молчать.

Она моргнула, словно очнувшись, и посмотрела на него более осмысленно.

– Малькольм внизу.

– Внизу?

Она кивнула.

– И, видимо, он сказал охране, что не собирается уходить, пока не поговорит с кем-нибудь из нас.

Ксандер знал, что это столкновение будет неизбежно, сознательно перетягивая внимание Говарда на себя, а не на Саманту или Дейзи.

Он просто не ожидал, что это случится этим утром, до того, как у него будет шанс поговорить с Самантой о прошлой ночи.

Глава 10

Может быть, если бы он не был так ослеплен желанием к Саманте и необходимостью защитить ее, он бы понял, что напыщенный Малькольм Говард слишком наглый и может заявиться к нему в квартиру. Все, что Ксандер узнал о нем за прошедшую неделю, указывало на то, что этот человек не заботится ни о чьих чувствах.

– Я думала, вы сказали, что ваш адвокат свяжется с ним и назначит встречу в офисе?

Ксандер поморщился, не услышав никакого обвинения в тоне Саманты. Вообще никаких эмоций.

– Он собирался сделать это в понедельник утром, – Ксандер скривился, – очевидно, я недооценил скорость дедуктивных способностей Говарда.

Она невесело улыбнулась.

– Не переживайте, многие недооценили интеллект Малькольма, – сказала она безжизненно.

– Мне жаль, Саманта. – Ксандер посмотрел на нее сверху вниз, нахмурился, увидев ее непроницаемое выражение лица. Как будто шок от возможности увидеть Говарда снова отнял у нее все чувства. – Ты не должна этого делать, Саманта, – заверил он ее мягко. – Я могу спуститься вниз и сказать Говарду, что мой адвокат свяжется с ним в понедельник утром, как и планировалось.

Сэм знала, что это будет поступок трусливого человека. А она больше не хотела быть таким человеком.

– Нет, – сказала Саманта твердо, решительно сбрасывая с себя оцепенение. Она помнила, что Малькольм внизу и отказывался уходить только потому, что он хотел поговорить с ней. И Ксандер…

Самый страшный ночной кошмар Сэм воплощается в жизнь.

Хотя нет, это не совсем верно. Ее худший кошмар – это осознавать, что она влюблена в Ксандера, и понимать, что эта любовь никогда не будет взаимной.

Хотела ли Саманта разговора с Малькольмом?

Нет.

Хотела ли она, чтобы эта ситуация была улажена между ними двумя раз и навсегда?

Да.

– Дейзи полностью поглощена телевизором, как вы думаете? – Саманта встревоженно кусала нижнюю губу при мысли о своей дочери. Она понимала, что отец девочки придет в квартиру Ксандера.

– Она смотрит один из своих любимых мультиков. Очень громко, – сказал он сухо, звук был слышен даже в коридоре.

Сэм кивнула.

– Тогда почему бы нам обоим не спуститься вниз и поговорить с Малькольмом, согласны? – Она выжидающе посмотрела на него.

– Ты уверена? – Он помрачнел, явно недовольный ее решением.

– Просто скажите, если вам этого не хочется. – Сэм нахмурилась, отмечая бледность его лица, плотно сжатые челюсти, жилку, пульсирующую у основания его горла, и мрачное выражение лица. – Вы и так уже много для нас сделали.

Он свирепо посмотрел на Саманту.

– Я очень благодарна вам за помощь, какую вы уже оказали нам. – Она недоуменно нахмурилась, заметив, как он страдальчески поморщился. – Я благодарна, Ксандер, но я смогу с этим справиться сама, если вы не хотите участвовать в этом дальше.

– Это именно то, чего я хочу! Извини, – пробормотал он, так как Саманта вздрогнула от ярости в его тоне. – Я прошу прощения, что повысил голос.

Она поморщилась и положила руку на его предплечье.

– Ваша реакция совершенно нормальная, Ксандер, – успокоила она его. – Поверьте мне, большинство людей именно так реагируют на Малькольма. – Она ободряюще сжала его руку, прежде чем отойти от него. – Давайте просто покончим с этим, хорошо? До того как я потеряю самообладание? – добавила она дрожащим голосом.

Сэм понимала: после того как этот разговор с Малькольмом будет закончен и дело уладится, настанет время поговорить им с Ксандером.

– Я должен был суметь защитить вас от этого столкновения, – сказал Ксандер.

– Потому что ваш естественный инстинкт защищать, а не уничтожать.

Ксандер резко вздохнул, услышав доверие в ее голосе.

– Мы поговорим с Говардом в моем кабинете, – решительно заявил он и, сняв телефонную трубку, позвонил вниз, на пункт охраны, разрешив пропустить Говарда, затем повернулся к Саманте: – Почему бы тебе не подождать нас в моем кабинете, а я встречу Говарда у лифта и приведу его.

– Вы действительно не должны делать этого, Ксандер.

– Нет, определенно должен, – напряженно сказал он. – Я несу ответственность за то, что он пришел сюда, и не намерен оставлять вас наедине.

– Но…

– Прошу тебя, пройди в мой кабинет, – мягко сказал он и, повернувшись, вышел в коридор, намеренно оставив свою палку у барной стойки.

Последнее, что он хотел, – это появиться физически слабым перед Малькольмом Говардом.

Именно поэтому, когда двери открылись, явив неожиданного и нежеланного гостя, Ксандер стоял, небрежно прислонившись к стене. В глазах Ксандера был вызов, когда Говард вышел из лифта в коридор. Ксандеру он не понравился с первого взгляда.

По многим причинам.

Потому, что он когда-то нравился Саманте.

Потому, что он был на ней женат и не ценил ее, как того она заслуживала.

Потому, что он был отцом Дейзи.

Но более всего потому, что он принес в их жизнь страдания.

Чувство неприязни, очевидно, было взаимным, потому что лицо Малькольма покраснело от гнева, когда он посмотрел на Ксандера.

– Знаете ли вы о том унижении, которое мне пришлось испытать по вашей вине, когда я вчера вечером с моей дамой приехал в клуб, а там мне сообщили, что всемогущий Ксандер Стерн лично отменил мое членство?

Верхняя губа Ксандера изогнулась от отвращения. Говард знал, что его бывшая жена и дочь в настоящее время временно проживают в его квартире, но все, что беспокоило Говарда сейчас, – это отмена его членства в одном из клубов Ксандера.

Ксандер сжал кулаки. И только вера Саманты, ее абсолютная убежденность в том, что он не был жестоким человеком, как его отец, сдерживала его.