Та некоторое время дергалась, прежде чем обмякнуть… И вдруг свалилась на тело Димы. Словно Стелла обняла его, - словно любящая жена прощалась…
Еще не веря в свою удачу, Лера потрясла убийцу за плечо. Та не отреагировала. Наученная всякими триллерами, где в последний момент вскакивает якобы уже труп, нанося последний удар герою, Лера ущипнула Стеллу за бок – не без мстительности, сильно вонзая ногти в мякоть ее тела.
Но Стелла не шевельнулась.
«Все кончено, – устало подумала Лера, поднимаясь… – Мы победили!»
Кто такие мы, она не знала. Наверное, мы – это те, которых хотят убить…
Она не имела понятия, как долго может действовать эффект электрошокера.
Но его вполне хватило для того, чтобы дождаться требовательного звонка в дверь. Лера открыла, предполагая увидеть Лешку, но обнаружила за дверью целый наряд милиции…
Дима уже начал приходить в себя. Их усадили в кресла и принялись терзать их обоих, полуобморочных, – хотя и по разным причинам, – вопросами…
Кис появился на месте происшествия несколько позже: еще в дороге узнав, что все живы, он немного расслабился и перестал гнать.
Тут и Стелла зашевелилась на диване, куда ее перенесли из коридора милиционеры. Один из мужчин – наверное, врач, хоть и без белого халата, – прощупал ее пульс, кивнул остальным.
Стелле помогли принять вертикальное положение. Она оглядывалась вокруг себя с хмурым недоумением. На лице ее застыла капризная гримаска ребенка, которого только что разбудили.
Наткнувшись взглядом на Леру, она вдруг выбросила руку вперед, уставила наманикюренный ноготок и внятно проговорила: «Ты меня чуть не убила! Сучка!»
Лера отвечать не стала. Какой смысл спорить со Стеллой, что-то доказывать, когда здесь полно людей, призванных разобраться в том, кто кого чуть не убил!
Стелла еще несколько секунд смотрела на Леру с выражением злого презрения, затем отвернулась. И тут же лицо ее переконвертировалось: губки склеились в сердечко, реснички усердно замахали, как дворники на ветровом стекле.
Теперь Алексей узнал в ней ту прелестную фею, с которой встречался у Стрелкова дома.
– Я надеюсь, что вы ее арестуете! – мелодично произнесла она, кивком головы через плечо указывая на объект, подлежащий аресту: Леру. – Она хотела меня убить!
– Мы разберемся, – отозвался один из милиционеров.
– Что значит «разберемся»! – возмутилась Стелла. – Я вам говорю: она напала сначала на этого вот мужчину, – указала Стелла пальчиком на Диму, – а потом на меня! Запишите в протокол!
– Не беспокойтесь, все запишем. Только надо будет еще это доказать, гражданочка. Что она вас, а не вы их.
Группа, высланная Серегой, пока действительно ничего толком не знала: Дима с Лерой только начали давать показания, и Кис пока не успел объяснить ситуацию. Однако у них уже имелась «презумпция невиновности» – невиновности Леры: ее подтвердил одним кивком Алексей Кисанов, едва успев появиться в квартире.
А с мнением Кисанова считались даже те, кто знал о нем лишь понаслышке.
– Вы меня подозреваете во лжи?! Да как вы смеете?! Вы знаете, чья я жена?!
– Пока нет.
– Я жена депутата! Юрия Стрелкова!
Несколько взглядов метнулись в сторону Алексея с немым упреком: тыво что нас вляпал, сыщик?! Токмо нам депутата не хватало, блин!
– Мы разберемся, мадам Стрелкова, – ответил капитан. – Как ваше имя-то будет?
– Стелла!
– Стелла Стрелкова, значит. А по отчеству как?
– Вадимовна…
– Стелла Вадимовна, значит, Стрелкова…
Алексей, до сих пор стоявший в отдалении, вдруг подал голос:
– Арефьева. Мадам фамилию не меняла в замужестве.
Стелла вытянула шейку, выглядывая детектива.
– Ах, Алексей, – махнули ее ресницы, – как я рада вас видеть! Ну, скажите же этим… Этим милиционерам, что мой муж депутат! И какая разница, меняла ли я фамилию!
– Никакой. Напротив, очень удачно получилось, что у вас никакой разницы нет с фамилией вашей сестры: вы обе Арефьевы!
– И что? – хлопнули реснички. Стелла озадачилась.
Озадачились и остальные присутствующие. Смысл этой беседы ускользал от них.
– И вы подменили паспорта. Но с учетом вашего внешнего сходства все прошло как по маслу!
– Я не понимаю вас!
– Понимаете.
Алексей протиснулся между милицейских плеч поближе к дивану. Стелла опасливо подобрала под себя ноги в красивых сапожках, словно он представлял для нее угрозу.
Сыщик повернулся к ней спиной, лицом к остальным.
– Лера, Дмитрий, прошу любить и жаловать вашу одноклассницу Ингу! Коллеги, позвольте вам представить Ингу Вадимовну Арефьеву!
…Потом было много шума, состоявшего из непонимающих восклицаний коллег, из изумленных возгласов Леры и Димы и возмущенных – Стеллы.
Вернее, Инги.
Наверное, прошло часа полтора, прежде чем всем все стало ясно. И то относительно.
Ингу увезли в наручниках.
Диму с трудом уверили, что это конец и что ему нечего больше опасаться.
Леру отчитали за самодеятельность, но почти ласково. Все-таки она поймала преступницу, чем снискала снисхождение…
* * *
Два дня спустя они с Данилой сидели за овальным столом в гостях у четы Кисановых. Точнее, жена Лешки сохранила свою фамилию – Касьянова Александра, она была известной журналисткой, как выяснилось.
Впрочем, выяснилось это для Леры, а Данила ее имя знал.
Как было здорово разговаривать с ними обо всем – об Америке и России, о разнице в менталитетах и культуре, о ностальгии и любви к родине, о поисках себя, своего места на планете!..
– Мне понятны ваши сомнения и огорчения, Лера, – говорила Александра, – несколько моих друзей уехали по разным причинам в Европу и Америку, и я знаю, как туго приходится им, когда они после многих лет отсутствия навещают родину… Точнее, они думают, что возвращаются на родину, но не узнают больше страну. Потому что она стала другой! Со всеми плюсами и минусами произошедших перемен… Но если я могу себе позволить некоторую поправку…
Лера готова была заранее согласиться с любой поправкой, так ее обласкали слова «если я могу себе позволить»… Это совсем не похоже на патриотический лжепафос старосты Миши; это совсем не похоже на безапелляционные антиамериканские Юрины высказывания!
– …некоторую поправку к тому, что вы сказали, то я бы предложила вам следующую мысль: в России на самом деле произошла не просто перестройка, о которой вы столько слышали там, в Америке. У нас произошла настоящая революция , во многом сопоставимая с большевистской, – но бескровная, к счастью. Тогда, в семнадцатом году, в обществе полностью перевернулись социальные пласты и их иерархия. На вершину вылез пролетарий, подмяв под себя интеллигенцию и тогдашнюю элиту – дворянство. Потом, за долгие годы советской власти, этот пролетариат нажил новую элиту и новую интеллигенцию. Только новая элита выросла не на национальных культурных традициях, как дворянство, – она сформировалась в традициях тоталитарного режима, его аппарата и номенклатуры. Тогда как интеллигенция, пусть даже новая, могла формироваться по определению только на культурных традициях, восстанавливая их тем самым!