– Мам! – Роуэн прижала ладонь к губам. Хайди расправила плечи и подняла голову:
– А что до вас с Себом…
О боже! Роуэн не хотела, чтобы мать комментировала ее личную жизнь.
– Мам, не думаю, что хочу слушать про… Хайди перебила:
– Тебе нужно уехать. Потому что вы двое…
От разочарования Роуэн зарычала. Стоп. Может, ей и интересно то, что скажет мать.
– Что, мам?
– От вас искры летят. Даже слабоумный этот заметит. Но вы причините друг другу боль. Слишком уж отличаетесь, будто из разных миров. Такое не подходит для долгих отношений. Одной любви недостаточно.
«Мы не влюблены, – хотела поправить ее Роуэн. – Пока еще нет». Хайди пнула ногой ветку:
– Наверное, надо здесь все расчистить, раз мы хотим продать дом.
– Мама! Мы говорили обо мне и Себе. Скажи, почему ты думаешь, что у нас ничего не выйдет?
– Ты слишком иррациональна, импульсивна, чтобы долго быть с ним вместе, его неспособность действовать спонтанно сведет тебя с ума. Ему нужен кто то спокойный, уравновешенный, а тебе порывистый и легкий. Вы друг друга поубиваете.
– Значит, не веришь, что противоположности притягиваются и любовь все побеждает?
– Нет. Не в реальной жизни. В книгах и фильмах может быть. Но это жизнь, а не фильм или книга. Избавьте себя от сердечной боли, Роуэн. Я знаю тебя и Себа. Это все взорвется. Вам будет больно. И хочешь верь, хочешь не верь, я думаю, на твою долю выпало уже достаточно страданий.
От такого содержательного разговора кружилась голова. Роуэн вздохнула:
– Почему ты говоришь мне все это сейчас?
– Потому что и так слишком часто тебя подводила. Мне нужно постараться понять тебя, полюбить сильнее, постараться удержать. Привлечь к себе, не отталкивать. Я подвела тебя. Но если я смогу уберечь тебя от боли и страданий, ты, может быть, будешь винить меня меньше. И я, может быть, буду себя меньше винить.
Хайди обняла дочь, Роуэн увидела, что глаза матери увлажнились. Мать, которая никогда не плакала, теперь плачет из-за нее. Невероятно.
Когда Хайди отошла далеко и не могла уже услышать, Роуэн смогла выдавить:
– Мама? Хайди обернулась.
– Я часто бываю в Лондоне. Сейчас ремонтирую дом на продажу. Может, мы могли бы как-нибудь встретиться, только ты и я? Попьем чай, побудем вместе, сумеем снова общаться?
Хайди долго не отвечала, Роуэн уже решила, что потеряла ее. Снова.
– С удовольствием, Ро. Я была бы очень рада.
* * *
К счастью, спальня Себа оказалась пуста, когда Роуэн туда заглянула. Она сразу же завернула к себе, вытащила из шкафа рюкзак и снова вернулась к Себу.
Каким-то образом ее вещи перекочевали в его шкаф. Как? Кто положил? Себ? Да, Себ раскладывал выстиранное белье. Черт, она была так занята работой в баре и организацией праздников, что на стирку совершенно не оставалось времени. Себ тихо, без шума сделал все сам.
Рубашки, шорты, джинсы. Красные ковбойские сапоги, кроссовки, лодочки, балетки. И блестящие серебристые босоножки. Закусив губу, Роуэн провела пальцем по декору на носке одной босоножки. Чудесная пара. Роуэн не собиралась их забирать. Как и коралловое платье. И Себа. Это надо оставить.
На открытой полке стояла коробка с нэцкэ. Роуэн потянулась и достала ее. Открыла крышку, судорожно разворачивая статуэтки, пока не нашла смеющегося Будду с озорным взглядом.
Эту она продавать не станет. И с собой не возьмет. Это подарок Себу. Она хотела оставить ее себе, но он влюбился в нее, едва взял в руки. Как и она. И не важно, что это, скорее всего, самая древняя и ценная статуэтка из всех. Теперь почти ничего не важно.
Роуэн поставила ее на полку рядом со стопкой футболок Себа. Там наверняка заметит Будду.
Роуэн уезжала, чтобы начать новую жизнь. Мама права, они в конце концов поубивали бы друг друга. Лучше, если она и дальше будет одна, отвечать только за себя. Так ей точно не будет больно. И ему тоже.
– Снова сбегаешь, надоеда?
Роуэн обернулась и увидела Себа. Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись плечом к стене.
– Собираюсь. Мы оба знаем, я уеду, как только встречусь с родителями.
– Да, но не знали, что окажемся в постели на следующий же день. Это все меняет, Роуэн.
– Это просто секс, Себ. Обойдешься и без меня.
Роуэн взвизгнула, когда он подошел к ней, схватил за руки и посмотрел на нее.
– Это не просто секс, понимаешь?
– Тогда что это? И отпусти меня, мне больно.
«Скажи. Скажи, что хочешь, чтобы я осталась. Дай мне повод задуматься, рискнуть».
Себ всплеснул руками.
– Что-то! Не знаю точно, что именно, но мы не узнаем, если ты опять сбежишь.
Что-то? Чего-то недостаточно. Совершенно недостаточно.
– Я уезжаю, а не сбегаю. И никогда не говорила, что останусь. К тому же ради чего мне оставаться? Ради пары месяцев секса? Чего ты хочешь от меня, Себ? Можешь сказать?
Он взъерошил волосы:
– Нет. Может быть, потом. Я еще не думал над этим.
– Видишь, вот в чем наше главное отличие. Тебе важен смысл, а мне достаточно чувствовать, что это правильно. – Роуэн села на край кровати.
– И ты чувствуешь, что остаться правильно?
– Да! Но проблема в том…
– В чем? Она подняла на него полный боли взгляд.
– На этот раз я уверена в том, что разумнее уехать. И не важно, что я чувствую, нужно прислушаться к голосу разума, сейчас я не могу доверять сердцу.
– Почему?
– Потому что ты его разобьешь. А я разобью твое. Это вполне возможно. Если я уйду, сбегу, уеду сейчас, этого удастся избежать. Ты не можешь сказать, зачем мне оставаться. Я не хочу причинять тебе боль, и, видит бог, не хочу, чтобы ты причинял боль мне. Дай мне уйти, Себ, пожалуйста. Всем будет лучше. И ты это знаешь.
– Я знаю, чувствую, черт побери, ты хочешь сбежать от меня как можно дальше и быстрее. Но я никогда ни о чем не просил женщин и сейчас не собираюсь.
Себ с такой силой толкнул стул, что тот проехал по полу и налетел на компьютер, потом взял ключи и вышел. Через десять минут (самые долгие десять минут в ее жизни) вернулся абсолютно спокойным.
– Я зарегистрировал тебя на рейс до Лондона, вылет сегодня вечером. И заказал такси. Оно приедет через час. Думаю, ты не возражаешь против того, чтобы провести день в аэропорту. Ты ведь часто так поступаешь, да?
– Я поступаю так, как будет лучше для нас обоих. Какой же он непонятливый!
– А то, что я хочу, то, что мне нужно, как будет лучше для нас обоих, учитывается? Я всего лишь прошу у тебя немного времени, Роуэн! Частичку твоего времени, чтобы мы могли понять, чего хотим. Мы взрослые люди, вместе почти три недели. А взрослые люди не принимают поспешных решений, когда речь идет об их дальнейшей жизни, о том, будет им больно или нет. Я хочу немного твоего времени, которое ты находишь для гор и монастырей, храмов и прочих достопримечательностей, но не для меня! – взревел Себ. – Так что забирай все свои отговорки о том, как лучше для нас обоих, и проваливай из моей жизни!