– Ребята в баре, Нат на свидании. Я тебя не впускала. Как же ты вошел?
– Запомнил код, который ты сообщила мне тем утром. – И никакого смущения. – У меня хорошая память на цифры. Нет ли у тебя чего-нибудь выпить? Закусить? Я проголодался.
Не дожидаясь ответа, он прошел на кухню, открыл холодильник. И разочаровался.
– Черт побери, Мэдисон, у тебя в холодильнике как у бедного студента. Вино и недоеденная пицца. – Он принюхался к пицце и отхватил хороший кусок.
– Если проголодаюсь, ресторан в пяти минутах ходьбы. – Мэдди принялась изучать бумаги.
Кейл вложил в папку все, что имело отношение к соревнованиям. Информация о потенциальных спонсорах, список команд, копии писем в спасательные службы и к чиновникам. Заявка на закрытие дороги для движения транспорта на два часа в день. Тем не менее сумел подготовить только половину из того, что она просила.
– Не надо, Мэд.
– Что «не надо»?
– Сейчас половина десятого вечера. Ты позвонила в семь утра. Значит, работала непрерывно около четырнадцати часов. Хватит.
Мэдди хотела возразить, но горечь в его голосе ее остановила. Что она с собой делает? Скоро упадет от усталости. Что хочет этим доказать? Выдержав ее взгляд, он дождался, пока она положила бумаги на стол.
Он покончил с пиццей и, захватив пиво, подошел к ней. Сняв ее ноги с дивана, устроился рядом, положил ладонь ей на бедро и непроизвольно начал его поглаживать.
Мэдди затаила дыхание. Движения его руки ускорились. Как ему хотелось поднять ей ноги. Кейл взглянул в ее усталые глаза и вздохнул. Она вымотана до предела, близка к нервному истощению. Он вполне мог одним движением опрокинуть ее, подмять под себя, но это все равно что отнять шоколадку у ребенка. Сегодня она в сексе совершенно не нуждалась. Ей требуется друг. Кроме того, ему хотелось, чтобы в следующий раз она во время занятий любовью принадлежала ему не только телом, но и душой. Его внимание привлек буклет «Бовер и Ко». Он перелистал страницы.
– Я послала им резюме в связи с одной вакансией.
– Они открывают филиал в Кейптауне?
Мэдди зевнула и съежилась в уголке дивана.
– Работа в Нью-Йорке.
Кейла словно кувалдой по голове хватили. Он попытался профессионально принять равнодушный вид, чтобы она не увидела, как ему не нравится ее отъезд. Это означает конец их отношений. То ли дружбы на основе секса, то ли секса на основе дружбы. Исходя из их негласной договоренности.
– О! Мне казалось, что наш город тебе нравится.
– Еще как нравится! Разве можно его не любить? Горы и море, цветы весной и…
– Холодноватая вода.
– Почему ты решила уехать, Мэд? Хочешь заработать?
– Дело не только в деньгах. Это потрясающая возможность!
– Вполне может быть. Я просто интересуюсь почему.
– Это Нью-Йорк!
Он продолжал поглаживать ее ногу, ожидая разъяснений. Она молчала. Он легонько прихлопнул ее по коленке.
– Все это хорошо, причины серьезные, но я тебя слишком хорошо знаю, ты что-то умалчиваешь. Брось, Мэд, ты поездила по свету и прекрасно знаешь: даже самый большой город через какое-то время надоедает и кажется грязным и чужим. Ты будешь работать как проклятая в стране, где никого не знаешь.
– Я знаю Денниса.
– Хорошо, что хоть один знакомый есть. Давай разберемся, Мэдди. Почему ты приняла такое решение?
– Ты заставляешь меня рассказать, не так ли?
– Я не могу принудить тебя. Просто предлагаю задуматься о мотивах.
– Для меня в жизни главное – карьера. Главное, я хочу поработать в самой известной компании по организации мероприятий. Не могу отказаться. Родители все уши мне прожужжали, чтобы нашла себе более престижную работу.
– Ну, что еще?
– Ты заставляешь меня это озвучить, да?
– Ага.
– Мое желание получить эту работу – не самая важная причина. – Ее голос задрожал от волнения. – Может, это впечатлит моих родителей, и они станут мной гордиться.
– Умница. Только не станут они гордиться.
– Вот спасибо! Почему не станут?
– Причина в них, а не в тебе. И ни в чем ты никогда их не убедишь. Ты можешь получить Нобелевскую премию, все равно будет мало. Им нужна только наука и книжки, настоящей душевности в них нет ни грамма. И отношения с ними ты никогда не улучшишь. Все это мираж.
– Так ты считаешь, что мне не нужно ехать в Нью-Йорк?
– Я ничего подобного не говорил. Прекрасно понимаю, как это тебя привлекает. Ты всегда ставила перед собой большие цели и, если не воспользуешься предоставившейся возможностью, всю жизнь будешь локти кусать. Я хочу лишь сказать, что тебе нелишне как следует подумать. Действительно ли это тебе необходимо?
Чего она ждала? Что он упадет на колени, умоляя не уезжать? Чтобы она не строила воздушные замки? Кейл никогда не намекал, что испытывает к ней чувства более сильные, чем просто дружеские, симпатию. Она и не хотела, чтобы между ними все закончилось.
– У тебя синие круги под глазами. Когда ты последний раз высыпалась? Нормально ела? Самый твой худший враг – ты сама. Послушай, что я тебе говорю.
Это не просьба.
Кейл обнял ее за талию и притянул к себе. Мэдди пару секунд сопротивлялась, потом обмякла и прильнула к нему. Он поднял ее и понес в ванную. Усадил на сиденье унитаза, открыл краны. Начал снимать с нее рубашку. Она прижала локти к бокам.
– В этом нет необходимости.
– Замолчи и раздевайся.
Мэдди посмотрела на свои груди под бюстгальтером. Вмиг пересохло во рту, когда она поймала его горячий взгляд и пожалела, что он не отнес ее в кровать. Он не стал ее целовать, а помог встать, расстегнул молнию на брюках, стянул их.
– У меня выдержка как у святого, – пробурчал он.
Его взгляд скользнул по ее высокой груди. Снова охнув, он расстегнул бюстгальтер, снял трусики, положил все в корзину для белья. Помог ей опуститься в ванну. Вода покрыла тело. Он взял флакон с пеной и плеснул немного в воду. Она вздохнула и провела мокрой рукой по волосам, убрав их на затылок.
– Полежи так. Расслабься. Я скоро вернусь, только куплю немного еды.
– Кейл, я не могу разлеживаться. Меня ждут еще четыре письма. Сегодня вечером надо переделать тысячу дел, – запричитала она, когда он шел к выходу.
– Мэдди, ты измождена, у тебя нервная усталость. Если не отдохнешь, это плохо кончится.
– Кейл!
Он остановился в дверях и взглянул на нее. Провел рукой по глазам.
– Мэд, пожалуйста. Сиди, где сидишь. И ничего не говори.
Он вернулся через полчаса, посмотрел на нее со странным блеском в глазах. Она слишком устала, чтобы возражать.