– Может, они не знали, получится или нет?
– Да прям. Все он знал. Сволочь.
А через неделю на их кухне сидел уже Димочка. Тоже пил вино.
– Ты же в Израиль уехал? – удивилась Алла.
– Еще не уехал, завтра самолет. Заехал попрощаться.
– Понятно.
Екатерина Андреевна молчала и плакала.
– Мама, ты чего плачешь? – спросила Алла.
– Не знаю. Страшно.
– За кого страшно?
– За Димочку с Маратиком.
– Лучше бы ты за меня боялась, – обиделась Алла.
– Алуша, перестань, – сказал Димочка, – будешь к нам в гости приезжать.
– А как Маратик?
– Отлично. Еще на Севере увлекся компьютерами. Всерьез. Я думаю, он в Израиле работу быстрее меня найдет. Толковый парень оказался. Самостоятельный. Я за него спокоен. Только с матерью не хочет общаться. Да и Лилька с ним не может нормально говорить – все скандалит. Предателем называет. Дура.
Алла вдруг вспомнила про пакет с вещами Дины Матвеевны – драгоценностями, мезузой, менорой.
– Мам, а где пакет Дины Матвеевны? – спросила Алла.
– Там же, под кроватью, – ответила Екатерина Андреевна.
– Что за пакет? – удивился Димочка.
Алла пошла в комнату, подняла диван, достала пакет. Принесла на кухню.
– Вот, может, ты его заберешь?
Димочка достал ценности, принадлежавшие его матери. Подержал в руках – ожерелье из речного жемчуга, кольцо с янтарем, золотая массивная печатка, бижутерия. У ожерелья была сломана застежка, а кольцо погнулось. Серебряная менора стала почти черной. Зато мезуза сверкала как новая. Димочка сложил все назад.
– Алуш, пожалуйста, позвони Машке, ей все отдай. Пусть у нее будет.
– Хорошо, – согласилась Алла, хотя и удивилась. – А почему ты сам не можешь отдать?
– Она другая стала. Изменилась очень. – Димочка уже обращался к Екатерине Андреевне. – Странно так в жизни бывает. Машка меня не признает, а Маратик – Лильку. И ничего уже нельзя изменить.
– А ты пытался? – спросила Екатерина Андреевна.
– Пытался…
Димочка расцеловался с Екатериной Андреевной, та рыдала уже взахлеб. Потрепал по голове Аллу и уехал.
Тетя Регина объявилась через три года после их последней встречи. Позвонила, как будто вчера расстались.
– Господи, Регина, ты где? – удивилась Екатерина Андреевна.
– В Москве. Вчера приехала. С Лариской.
– Так приезжайте. Я ужин приготовлю. Что-то случилось?
– Приеду, расскажу.
Екатерина Андреевна встала к плите – варить борщ, жарить пирожки. Алле совсем не хотелось общаться с тетей Региной и Ларисой, у нее были другие планы на вечер, но Екатерина Андреевна попросила приехать.
Тетя Регина совсем не изменилась, только зубы появились. Ларису Алла тоже сразу узнала – та стала копией матери в молодости. С ямочками на щеках, плоской грудью и мягкими валиками на животе, нависающими над джинсами.
Сели за стол. Лариса накинулась на пирожки. Регина подливала себе вина.
– Девочки, идите в комнату, нам поговорить надо, – сказала Регина.
Алла с Ларисой ушли. Сидели, смотрели телевизор.
– Вы надолго приехали? – спросила Алла.
– Наверное. Мне операцию надо делать. На глазах.
– А что у тебя?
– Что-то с сетчаткой. Одним глазом не вижу.
Как рассказала Лариса, у нее во Владикавказе жених был. Осетин. Красивый парень. Из богатой семьи. Год за Ларисой ходил. Золото дарил – цепочку и браслет. Лариса продемонстрировала дары. В рестораны водил, денег давал, замуж звал. Только его родня была против – они ему другую девушку присмотрели. Осетинку. С приданым. Из хорошей семьи. Только он от Ларисы не отступался. А она с другим загуляла. Не то чтобы загуляла. Так, на дискотеку один раз сходила. А этот ждал около дома. Поймал Ларису и избил ее до черноты за то, что с другим пошла. Лариса еле до дома доковыляла.
Тетя Регина полгорода на уши поставила – посадить его хотела за хулиганство. Но ей дали понять, что лучше не связываться – у несостоявшегося жениха влиятельные родственники. Только хуже будет. Тем более свидетелей не было.
У Ларисы и так был сильный минус, а после избиения она вообще на один глаз ослепла. Вот они и решили в Москву ехать – операцию делать.
– Я тут у вас поживу, – сказала Лариса. – Так мама моя сказала.
– А-а-а… – протянула Алла. – А как Сашка? Он же тоже в Москве. Учится. Они с другом вроде бы квартиру снимают. – Алла не хотела, чтобы в их квартире поселилась Лариса.
– Ты вспомнила… Он давно не учится. Вылетел через полгода. Поболтался в Москве и назад домой вернулся.
– А мы ничего не знали.
– Мама не хотела Екатерине Андреевне говорить. Боялась, что твоя мама про долг вспомнит.
– А что он там делает, во Владикавказе?
– Ничего не делает. Шляется. Я точно у вас останусь. Не могу больше их скандалы слушать. Орут все время. Мать аракой с утра наливается.
– А дядя Володя?
– Папа? Тоже дома сидит. Уже даже не вяжет. Сторожем подрабатывает. А мама нянечкой в детском саду. На полставки. Плюс пенсия. Мне замуж надо. Чтобы у них на шее не сидеть. Мать мне все уши прожужжала. Может, ты меня с кем-нибудь познакомишь?
– А ты учишься?
– Техникум окончила. Я – художник-оформитель.
Екатерина Андреевна дала деньги на операцию. Регина уехала во Владикавказ, а Лариса осталась.
Ларисе передался единственный талант отца – рисовать. Она все время что-то рисовала – портреты, пейзажи, натюрморты, карикатуры. Ей было все равно что. Рука с карандашом или кистью подрагивала. Не так сильно, как в детстве, но было заметно. Екатерина Андреевна обрамляла ее картины и вешала на стену.
– Ларочка очень талантлива, – говорила Екатерина Андреевна Алле.
Лариса не села на шею Екатерине Андреевне. Бегала за продуктами, «генералила» квартиру, гладила белье. Готовить, правда, не умела. Екатерина Андреевна не могла на нее нарадоваться. Алла злилась. Лариса и на работу пыталась пристроиться. Только ее без московской прописки никуда не брали. Екатерина Андреевна прописала дочь подруги у себя. Но с работой все равно не клеилось. Ларисе было все равно, куда идти, но Екатерина Андреевна считала, что Ларисе нужно достойное место. Где ее талант будет развиваться. Она пристроила Ларису к себе в издательство – в художественную редакцию.
В издательстве Лариса нашла себе мужа – Георгия.
Гоша был сыном дипломата. Гошин папа давно вышел на почетную пенсию и писал рассказы. Гоша, проведший детство во Франции, где служил отец, окончил МГИМО и пошел по протоптанной дорожке – в МИД. В издательство Гошу занесло по делу – поговорить с бывшим однокурсником, который заведовал там отделом, по поводу возможности публикации отцовского сборника рассказов.