Сборы заняли весь день. Как ни спешил Тулага, как ни подгонял моряков и слуг Смолик, «Даль» и хорошо вооруженный драйер «Быстрый» покинули Наконечник, лишь когда светило уже стало гаснуть. Боцман Лиг, сильно захворавший после приключений на Гвалте, отлеживался дома под присмотром жены и трех дочерей. Эрланга, ставший теперь матросом, сиял белозубой улыбкой и везде ходил за Арлеей, так что в конце концов, посовещавшись с ней, Тео назначил здоровяка личным охранником хозяйки и отпустил на драйер капитана Гера. Арлея видела: бывший юнга влюблен в нее. Эрланга ей нравился, хотя и был слишком глупым. Ночевать он устроился, свернувшись, будто пес, под дверями ее каюты.
Арлея намеренно поплыла на драйере: во-первых, в присутствии Аблера Гера, спокойного человека с властными манерами, девушка чувствовала себя в большей безопасности, чем возле Тео Смолика. Во-вторых, Гана был на «Дали», а она желала как можно меньше видеть его.
На клиргоне отправился и Траки Нес, для которого все же смогли раздобыть очки. Бултагарец хотел быть рядом с живым дирижаблем. Тот почти пришел в себя: туша страшилы вновь надулась, по бокам расправились два треугольных крыла, снизу гладкие, а сверху заросшие не то бледно-зелеными волосками, не то мхом, который едва заметно светился в темноте. Крылья эти появились ближе к закату, а когда светило погасло, они свернулись, прижавшись к надутым бокам. Траки объявил, что отростки на самом деле никакие не крылья и не уши, как предположил, ухмыляясь, Тео, – но своеобразные листья, посредством которых существо питается.
Поплыл с ними и Фавн Сив. Арлея была занята, отдавая последние указания управляющему Крагу, и лишь позже узнала про это от бултагарца и Смолика. Раненый коротышка каким-то образом сумел дать понять, что также должен отправиться на север, невзирая на то что плавание может доконать его.
– Этот чудак молча говорит, – так объявил Смолик. – От него может быть польза. Наш пиратик рассказывал, что это Молчун дал ему крон, то есть живой пистолет, и он же показал путь к дыре, сквозь которую видно наружное пространство. А коротышка на самом деле ситэк. Да-да, он из братства Живой Мечты, это и облачному ежу понятно. Так пусть плывет. А умрет в дороге – его проблемы.
Меч Тео заинтересовал всех, и он долго хвастался новым оружием перед матросами.
– Я назвал его Стерх, – объявил капитан. – В честь Стерха, да.
Но на вопрос о том, кто такой был этот Стерх, он отвечать отказался. Арлея видела, что благодаря удивительному мечу с глазами репутация Тео среди моряков укрепилась еще больше.
А вот Нахаку он брать с собой отказался, хотя из прекрасных, огромных и глупых очей бывшей наложницы при этом просыпались изумруды слез.
– Нет уж, – сказал Тео, подталкивая туземку ладонью ниже спины и заставляя войти обратно в дверь торгового дома. – Женщине не место на эфироплане в таком походе.
– А я? – спросила Арлея, как раз садившаяся в свою двуколку, нагруженную вещами.
– Ну какая же ты женщина! – вскричал он.
– Красивая? – предположила она, научившаяся с некоторых пор при случае использовать манеру общения Смолика.
Капитан мотнул головой, и пальма на ней закачалась.
– Ты – хозяйка, потому бесполая.
– Я запомню это, – сказала девушка, дергая поводья.
Сива положили в самой маленькой каюте клиргона. Поздно ночью, когда эфиропланы уже миновали пролив между Атуем и Да Морана, когда Арлея на «Быстром» уже легла спать и Эрланга свернулся под ее дверью, Траки Нес, закончивший наконец осмотр кальмара, парящего позади кормы, капитан Смолик и Гана посетили Фавн Сива. Молчун лежал, до подбородка укрытый тяжелым стеганым одеялом, и улыбался. Он будто светился в полутьме – лицо его казалось круглым пятном мерцания. В присутствии коротышки-метиса гости чувствовали себя спокойнее, тревоги отступали, и казалось, что в этом мире все всегда заканчивается хорошо. Поэтому, чтобы подольше остаться в компании ситэка, они поставили возле кровати низкий столик и стулья, зажгли свечу, после чего Тео приказал коку принести стаканы с бутылкой вина.
Он самолично поднес стакан к губам Молчуна, который отпил и благодарно прикрыл глаза.
Некоторое время они разговаривали, сидя у кровати, а Сив слушал их, тихо улыбаясь.
– Вскоре это существо станет для нас как... как летающий корабль, понимаете меня? – рассказывал Нес. – Мне необходимо лишь разобраться с управлением.
– Так надо дать ему имя! – объявил Тео, кладя ладонь на торчащую из ножен хитиновую рукоять. – Вот этот мой меч – я назвал его Стерхом, в честь Стерха. Пистолет нашего пирата – его зовут крон. Ну пусть не зовут, пусть это название, а не имя – все равно у той мягкой лоханки, что болтается за кормой моего корабля, нет даже названия. Кальмар? Пфе! Не годится, тут нужно...
Фавн Сив открыл глаза и пошевелился. Высвободив из-под одеяла тонкую руку, он сложил пальцы щепоткой, подвигал ими... Вскоре они поняли: Молчун хочет что-то написать. Траки принес из своей каюты бумагу и перо с чернильницей. Голову Молчуна приподняли, сунули перо в пальцы, под руку подложили лист бумаги.
Неразборчивыми каракулями он вывел:
БРОНГ
– Что? – спросил Нес, растерянно моргая. – Что это...
– Название, – сказал Гана, и Смолик кивнул.
– Точно! Название для этой летающей свиньи со щупальцем на морде. Бронг... ладно, пусть будет бронг. А ты, Говорун, не хочешь ли написать нам что-нибудь еще? Ты знаешь многое, чего не знаем мы. Глупо, имея на борту человека, который может рассказать что-то важное, не разузнать у него, что к чему...
– Но он не умеет говорить, – возразил Траки Нес. – И слишком слаб сейчас, чтобы писать. Глядите, рука дрожит.
– Дрожит... – проворчал Тео. – И что с того? Вот у нас, рядом, лежит некто, кто, быть может, знает все тайны, а мы даже не пытаемся... Ну хотя бы источник этого странного возмущения, этой облачной волны, – что оно такое, а? Ведь мы плывем к нему, приближаемся...
Рука Фавн Сива шевельнулась, запястье приподнялось. Видно было, с каким трудом дается ему каждое движение. Тонкие пальцы взялись за перо, которое Нес перед этим успел макнуть в чернильницу.
– Ро... – прочитал Смолик, склоняясь над столом. – Мистер Нес, а ну отодвиньтесь, вы загораживаете свет! Что ты там пишешь, смуглый? Ро... Рой...
Затаив дыхание, они наблюдали, как мучительно медленно двигаются пальцы, слушали, как перо скребет бумагу. Чернила на нем закончились, Фавн просительно улыбнулся. Тео забрал перо, макнул в чернильницу и опять вставил в руку Молчуна.
– Рой Джа... – прочитал Гана то, что уже было написано.
– А, так ты умеешь читать, мой пират? – спросил Тео, не отрывая взгляда от бумаги. – Никогда бы не подумал, судя по твоей умной роже...
После этого вновь наступила тишина. Наконец пальцы разжались, перо упало, оставив на бумаге чернильный развод. Фавн Сив прикрыл глаза. Улыбка его стала утомленной и жалкой.