– Пошел вон, – мило улыбнувшись, сказала ему Селест.
Парень вспыхнул: уши вмиг стали малиновыми. Компания, с интересом прислушивающаяся к их разговору, разразилась смешками и улюлюканьем.
Карие глаза сузились, зрачки расширились. Внезапно мальчишка схватил молочник и вылил все его содержимое в ее чашку. Кофе тут же окрасился в светло-коричневый да еще и расплескался по скатерти, – попало даже ей на ноги.
– Ты закрепкий кофе пьешь, – развязно сказал он.
Глянув на испорченный напиток, Селест вдруг тоже разозлилась.
Мало того что ей теперь три месяца жить в чужой семье, так еще терпеть выходки какого-то мальчишки!
И все же надо вести себя спокойно, не надо ей приключений…
Нет, поздно.
– Теперь это твой кофе! – Селест резко выплеснула напиток мальчишке в лицо.
Тот охнул, мгновенно растеряв всю свою показную нахальность.
Смешки за спиной смолкли. Она спиной почувствовала нарастающее напряжение.
Не сводя глаз с паренька, Селест поднялась.
– Ух, как невежливо, – протянул за спиной чей-то голос. – Никитка всего-то хотел познакомиться, а ты его облила горяченьким.
Голос был злым и властным, привыкшим отдавать приказы, и Селест быстро обернулась.
Смуглое лицо, темный ежик волос, с боков полосочки выбриты по последней моде. И глаза – светло-зеленые, злые, прямо кошачьи. Этот выглядел куда старше, лет семнадцать или больше. Судя по тому, как все умолкли, явный лидер, «вожак стаи».
– Никита не очень умеет знакомиться, – сказала Селест, не скрывая злости.
Компания медленно окружала ее столик со всех сторон, и это раздражало. Официант в огромном фартуке вообще куда– то исчез – наверное, пошел досыпать.
– Мне кажется, тебе надо перед ним извиниться. – Кошачьи глаза сузились. – Эй, Серебрянский, подойди-ка поближе.
– Что-что? – Не скрывая удивления, Селест повернулась к своей «жертве». – Твоя фамилия Серебрянский?
– Ну да, – хмуро ответил тот, – и что? – Его волосы ярко блестели на солнце и остро пахли кофейной гущей.
– Вот уж перед кем не буду извиняться. – Она весело хмыкнула. – Родственничек.
– Что-что? – Никита взъерошил мокрые волосы и вдруг застыл. – Ты моя сестра? Та самая, из Праги?
Селест неопределенно качнула головой, искоса глянула на обладателя кошачьих глаз: тот находился слишком близко, а значит, опасность еще не миновала.
– Алекс, прикинь, это моя сестра, – обратился к вожаку Никита. – Она жила в Праге, а теперь куда-то переезжает… И я забыл, как звать… Такое длинное имя.
– Безликая?
Вожак внезапно сильно схватил ее за руку и чуть сжал запястье.
– Алекс, – ухмыляясь, представился он.
Селест хотела вырвать руку, но не тут-то было: даже выкручивание не помогло.
– Ты не сказала, как тебя зовут, – развязно напомнил Алекс. – Ведь даже у безликих есть имя.
«Провоцирует, что ли?» Она так удивилась, что перестала вырываться.
– Так как же зовут безликую сестру Серебрянского?
– Вспомнил! – неожиданно встрял Никита. – Ее зовут Селест. Селестина!
– Селестина? – повторил Алекс. – Какое красивое лунное имя.
– Почему это лунное? – как можно более удивленно спросила та.
Мама ей выбрала такое имя. До того, как узнала, что у дочери звездная печать на сердце, что она всего лишь астра.
– Это имя для лунных принцесс. – Глаза Алекса будто смотрели ей прямо в душу. – Имя лунной богини.
«Ну, скажи ему, – умоляла себя Селест, – хоть что-нибудь…»
– Терпеть не могу луну.
Алекс тут же отпустил ее руку. Взгляд зеленых глаз как бы потускнел – стал бледно-желтым.
– Понятно, – скучающе произнес он и, развернувшись, пошел к своему столику.
За ним молча потянулись остальные, включая Никиту.
Кофе расхотелось. И в дом к матери тоже: предстояло долгое, тягостное знакомство с родственниками.
На Селест навалилась тоска. Она злилась на себя и на эту дурацкую компанию. И, будто в ответ на ее настроение, мир поблек и стал недружелюбным: солнце зашло за тучи, подул холодный ветер, погнал песок по пыльной дороге, перемешал с гравием. Наверное, будет дождь.
Но гроза разразилась только к вечеру. И лишь когда первые тяжелые капли достигли земли, Селест взошла на крыльцо маминого дома.
А дома Селестину поджидал сюрприз.
Девчонка едва успела разуться, как прямо перед ней предстал высокий мужчина. Каким-то шестым чувством Селест сразу поняла, кто это: слишком властным был взгляд – спокойный, уверенный, хозяйский.
Некоторое время они молча изучали друг друга. Светло-карие глаза, благородная седина на висках… Крепкий, сильный человек. Лунат. Отчим.
– Дмитрий Теодорович, – наконец после долгого разглядывания «приемной дочери» представился он.
Отчим оказался крупным, мускулистым, поджарым, даже спортивным, – настоящий волк. Судя по всему, Никита своей долговязостью и хрупкостью пошел в мать.
– Селест.
Стараясь не потерять самообладание, она пожала его крепкую ладонь. И вдруг боязливо съежилась под пристальным взглядом: от отчима исходила сила. Сила, требующая беспрекословного повиновения, жестокая и беспощадная.
– А я оказался поблизости, вот и решил заехать домой, – произнес отчим. – Заодно, думаю, и с тобой познакомлюсь. Все-таки мы родственники…
– Селест, ты почему так долго? – спросила мама, подходя к ним.
– Заблудилась, – коротко пояснила та.
Тамара Николаевна выглядела встревоженной и бледной: не ожидала приезда мужа. Ее волнение передалось и Селест. Что делать? Звонить Йозефу? Отцу? Сказать – приехал отчим. И что? Отзовут же назад. Опасно. А она провалит свою первую самостоятельную работу.
Селест поймала на себе вызывающий, но заинтересованный взгляд Никиты, вынырнувшего из-за угла, и, не удержавшись, скорчила ему ехидную рожицу. К счастью, мама этого не заметила.
– Селест, мой руки… ванная сразу же по коридору справа. И приходи в столовую – будем ужинать.
Девчонка кивнула. Нет, пока она ничего предпринимать не будет. Да, отчим усложнит ей задачу, но разве он знает, что отец Селестины – знаменитый Святов? Вроде бы папа не упоминал об этом… Мол, тот знает только, что есть у Тамары Николаевны безликая дочь. Воспитывается в астральной общине, у своего отца, астра. Астра, который некогда скрыл от жены свою сущность. Когда все обнаружилось, он уехал, забрав дочь с собой. Все. Вот такая вот ошибка маминой молодости.