Но здесь есть еще одна неясность. Задолго до того, как мы дойдем до этого, даже голуби согласятся, что единственный ответ – военный. Так вот, эти пришельцы не дураки и прекрасно это понимают. Поэтому я готов поспорить, что их окончательное решение – то есть их ответ на проблему, которую представляем собой мы – будет дан где-то между полнейшим удушением наших океанов и временем, когда иссякнет наше терпение. Каким будет это решение… кто может сказать? Но я не собираюсь две недели сидеть, сложа руки в ожидании неизбежного. При этом я не верю, что в борьбе нам может помочь наша наука или оружие, тем более термоядерное, пустив в ход которое, мы проиграем, даже если победим. Нет, нам надо вышибать клин клином. Я должен проникнуть внутрь одной из этих инопланетных машин, исследовать ее и, возможно, использовать против хозяев. Возможно, кстати, это является еще одной причиной того, почему Особняк пытался схватить меня, а получив вместо меня Джорджа, просто выплюнул его. Контролер первоначального Дома Дверей почувствовал мою машинную эмпатию, и она его обеспокоила. Поэтому вполне возможно, что я беспокою этот новый выводок тоже. Так вот, мне не хотелось бы повторять все «я» да «я», дело обстоит именно так: если они заполучат меня, у них больше не будет противника.
Они бросят меня в каталажку или убьют, и делу конец.
Следовательно, о том, чтобы вломиться в синтезатор ггудднов, не может быть и речи. Но как насчет узловой точки фонов? Вот потому-то мы здесь и находимся. Понимаете, существует одно обстоятельство, которое я хранил в тайне четыре года, с тех самых пор, как мы с Джеком и Анжелой пережили свой – ну, назовем это «опытом» – в первоначальном Доме Дверей там, в Шотландии. Вы сейчас, конечно, можете сказать, что мне следовало передать эту штуку властям, позволить им взять на себя ответственность и, наверное, подготовиться к тому, что сейчас происходит. На это у меня нет никаких возражений за исключением одного: я не собирался передавать технологию такого типа – технологию, которой даже я, не понимал и не понимаю – «ответственным» властям нашего типа! Кому, этим политиканам? Западу, Востоку, военным державам? Всем? О, разумеется! Но помните ли вы такое понятие – «нераспространение»? Договоренность о нем была принята в связи с ядерным оружием, верно? А теперь эта внеземная технология… Видите ли, мне уже однажды довелось узнать, что это такое – почувствовать, что моя раса, включая меня самого и тех, кого я люблю, в скором времени вымрет. И я не мог не задать себе такой вот вопрос: владей люди подобной мощью, стало бы их поведение хоть чем-то отличаться от поведения фонов или ггудднов? Ну, при жизни я бы этого не увидел, фактически готов поспорить, что этого не произошло бы и еще через пятьдесят лет, а то и побольше.
Но раньше или позже кто-нибудь обязательно разберется, что к чему в Доме Дверей… – (Тут Джилл достал «модель» замка, взвесил ее на ладони и показал слушателям.) – да, в этом Доме Дверей. И тот же кто-нибудь – кто-нибудь, сильно похожий на меня, возможно, даже мой ребенок – сможет овладеть этой технологией. А уж после этого… берегитесь фоны, ггуддны и любые прочие там в космосе. Идут проклятые земляне!
Так значит, я слишком многое взвалил на свои плечи?
Сейчас Миранда заявит, что ответственность за принятие решения должна была лежать не на мне. И, возможно, она будет права. Но разве Альберт Эйнштейн не сказал однажды, что желал бы вообще никогда не натыкаться на это свое знаменитое уравнение, Е=mс2? Поэтому, Миранда, позволь мне возразить следующее: да, пока я один знал о «модели», я считал, что вся ответственность – только на мне. Но теперь… ну, теперь вы тоже об этом знаете.
Все вы. Так что теперь бремя лежит и на вас.
В основном, речь сводилась именно к этому. Предоставив остальным поразмыслить над ней, Джилл забрался сюда побыть наедине с Анжелой. А Джек Тарнболл отправился в старую кухню маяка готовить завтрак на купленной им в Ньюпорте походной плитке. Барни же побежал следом и уселся на задние лапы, умильно глядя на Джека и умоляя кинуть ему обрезки.
Псу, пусть даже только ему одному, все казалось просто прекрасным. По крайней мере, пока…
* * *
Позади маяка скала была плоской, превращенной штормами в подобие лавового потока из гранита с прожилками. То тут, то там торчали несколько выступов и валунов, но, впрочем, на Бен-Лоэрсе в Шотландии тоже имелись валуны.
– Думаю, характер местности не имеет большого значения, – высказал остальным свое мнение Джилл. – Горный склон, озеро или джунгли – узловые точки автоматически производят компенсирование. Когда они материализуются, то приспосабливаются к местности.
– И вот эта штучка, – Миранда показала на игрушечный замок, поставленный Джиллом на плоскую поверхность камня, – и есть именно такая узловая точка, Дом Дверей? И вы… сделаете его крупнее? Но он же весит всего несколько унций. Спенсер, самое большее – полфунта! Целые миры, говорили вы! Как могут целые миры существовать внутри такого крошечного пространства? Как можно заставить их материализоваться? – Ей хотелось верить, она читала свидетельства очевидцев, смотрела фильмы министерства обороны, посвященные событиям на Бен-Лоэрсе, и собственными глазами видела метаморфозу Особняка на острове Уайт. Но ей было все еще трудно принять это. Это противоречило логике.
– А как удается уместить целые ансамбли, оркестры на компакт-диске, который весит всего несколько грамм? – ответил контраргументом Джилл. – Или информацию на дискете? Каким образом пара микроскопических цепочек ДНК определяет характеристики человека? Мы только начинаем делать первые шаги в этой области. Но эти пришельцы ушли куда дальше. По сравнению с их наукой наша примитивна.
– Но материя из ничего?.. – покачала головой Миранда.
– Не из ничего, – объяснила Анжела, тогда как Джилл коснулся замка, пристально посмотрел на него и попытался включить тот рычажок у себя в голове, который настроил бы его на одну волну с «моделью». А Анжела продолжала:
– Машина в ядре каждой узловой точки использует для мгновенного создания своего внешнего фасада энергию мира – любого мира где бы ей ни случилось быть. Они подобны… ну, не знаю, паразитам что ли, сосущим энергию мира-хозяина. Спенсер говорит, что это «энтропийные» машины, потому что за каждый день существования синтезированного мира жизнь реального укорачивается на тот же временной отрезок. Мы делаем то же самое, когда добываем уголь, нефть и минералы, или сжигаем горючее, или рубим деревья, или даже дышим.
Но у нас это естественный процесс, наша роль в плане Природы. Это всего лишь естественное старение мира и, в свою очередь, Вселенной. Спуск на тормозах. Энтропия.
– Беспокоиться тут не о чем, – оторвался от своего занятия Джилл. – Даже если мне придется создавать наши собственные миры, мы можем себе позволить вычесть этот срок из оставшихся у Земли миллиардов лет. Или можно просто сопоставить его со всеми веками, которых у нас не будет, если мы ничего не предпримем. – А затем сокрушенно добавил:
– Проклятье! Слушайте, мне очень не хотелось бы говорить этаким властным тоном, но вы меня отвлекаете. Это ведь не то же, что ездить на велосипеде: коль скоро научился, то уж навсегда. Это больше похоже на попытку вспомнить имя, которое буквально вертится на кончике языка, да все никак не сорвется с него. За исключением того, что тут целая вереница имен, и расположены они в не правильном порядке, а каждое из них – часть комбинации. Или не в точности то же самое, но столь же трудно. Поэтому почему бы вам всем не вернуться к маяку, а, если мне удастся провернуть это дело… вы это тут же узнаете.