– И то… то создание. Сит… он и его конструкции пытаются убить нас? – Она, казалось, все еще пребывала в шоке. Анжела же готова была вот-вот вскипеть. Но, понимая, что они с Мирандой очень уж разные – их характеры буквально противоположны – она упорно старалась посмотреть на вещи с точки зрения другой женщины. Это казалось единственным способом не создавать накаленную атмосферу.
– Миранда, – сказала Анжела, – похоже, ты забыла, почему мы здесь находимся. Ггуддны не просто пытаются нас убить; мы не более чем игра для Сита, его шанс отомстить. Мы здесь потому, что они убивают весь наш мир! Как только ты прочно усвоишь эту истину, у тебя сразу же наступит полный порядок в душе. Мы здесь потому… потому, что должны здесь быть. В любом случае, если бы мы не попали сюда, то нас, вероятно, ждала бы еще более верная смерть.
– Вкратце, все именно так, – поддержал ее Фред Стэннерсли. – Понимаете, я сидел и думал примерно то же самое: скажем, какого черта я здесь делаю? – Он посмотрел на Анжелу и кивнул в знак согласия.
Миранда прислушивалась, впитывая каждое слово.
И, наконец, запинаясь, проговорила:
– Говорите, нас ждала бы еще более верная смерть? Ну, может, и ждала бы… может, и ждет, но необязательно столь медленная. А он угрожал именно медленной, не так ли? Устроить нам ад, который мы сможем долго выносить, прежде чем распрощаться с жизнью.
– Что-то вроде того, – согласился Джилл. – Но в подобном месте вынести мы можем многое. Если мы пострадаем от порезов, синяков, отравы, то исцелимся, и очень быстро. Лишь когда повреждения окажутся чересчур велики, чересчур сокрушительны… – Он умолк, не договорив, кляня себя за то, что не выразился недипломатичней.
– То умрем? – продолжила Марш его цепочку мыслей и сидела, дрожа, несмотря на отсутствие холода. – Никогда не ожидала, что так вот закончу свои дни, – сказала она, словно оправдываясь. – Не думаю, что я когда-нибудь действительно представляла себя умирающей.
– Признаки смертности, – обронил Джек Тарнболл с того места, где развалился, прислоняясь к ближайшему от Миранды огромному стальному зубцу. А затем, дотянувшись, взял ее за руку. – Я лично даже чересчур часто представлял себя при смерти, но этого пока не случилось. Полагаю, я просто прирожденный везунчик. – И продолжал с улыбкой, хоть и не испытывал особого желания улыбаться:
– Держись поближе ко мне, детка, и кто знает? Вдруг тебе это тоже передастся? Это может стать началом прекрасной дружбы. – Его попытка сыграть роль Богарта [13] получилась неуклюжей, но Миранда подыграла, сумев, по крайней мере, изобразить что-то вроде улыбки. Тарнболл поймал ее благодарный взгляд, увидел короткий проблеск белых зубов сквозь неестественно яркий солнечный свет.
Они малость перекусили, выпили немного воды. Кину Сун спал, клюя носом, он сидел между Джорджем Уэйтом и Мирандой. Под бинтами у него на лице с поразительной быстротой нарастала новая младенческая кожа. Бинты эти, вероятно, станут не нужны еще до того, как стемнеет. Вот рана на левой руке – это нечто иное; никто не горел желанием слишком пристально приглядываться к ней или строить предположения, что там окажется в итоге. Однако, поскольку отсутствовали какие-либо свидетельства заражения крови, а другая рука и тело китайца казались здоровыми, то признаки выглядели благоприятными.
Что же касалось Уэйта, то его мучила зубная боль, и он постоянно потирал челюсть и пытался сдерживать тихие стоны человека, донимаемого сильной мукой. Он тоже пытался поспать, и Миранда была измотана если не физически, то психически.
Джиллу эта обстановка казалась идеальной, чтобы устроить заседание «мозгового центра» группы, в которую он включал и Фреда Стэннерсли. Если они когда-нибудь выберутся из этой передряги и вернутся на маяк в сколько-нибудь приличной форме, то пилот сможет доставить любую относящуюся к делу информацию властям на большой земле. А это означало, что с данной точки зрения он самый важный член команды Джилла, его следует посвятить во все происходящее.
– Джек, Анжела, Фред, – поднялся на ноги Джилл:
– Давайте-ка поразведаем кругом, убедимся, что мы здесь в безопасности. – И, обращаясь к Уэйту, который зашевелился и, казалось, испытывал искушение присоединиться к ним:
– Джордж, вы с Мирандой сидите спокойно. Составьте компанию Суну. Если он проснется и обнаружит, что мы все куда-то подевались, то подумает, будто его бросили. Далеко мы отходить не будем. Если понадобимся – крикни…
Четверо спутников выбрались наружу, нашли место ярдах так в пятидесяти от ковша, где могли поговорить.
Место это походило на шалаш из рухнувших лесов, не совсем на краю ущелья, но с превосходным обзором через дугу в сто восемьдесят градусов.
– Точь-в-точь как в старые времена, – хмыкнул рослый спецагент:
– «Мозговой центр», верно? Ха! Ну, по крайней мере, вас трое!
– В данной ситуации, – уведомил его Джилл, – твои идеи столь же весомы, как и соображения всех остальных. – Это было не совсем, чтобы похлопывание по плечу или по голове, но Тарнболл понимал, что тот хотел ему сказать. – В любом случае, – продолжал Джилл, – именно ты первый выразил озабоченность по поводу Кину Суна и о… еще кое-что. И я пока считаю, что ты оба раза был прав. И похоже, один доказывает другой.
– Э? – Тарнболл выпрямился, прислонясь к опоре. – Ты сказал, что я был прав? И что один случай доказывает другой? Что это значит? Что у тебя на уме?
– Да, что? – захотела узнать и Анжела, выглядевшая до крайности заинтригованной.
– Погодите, – успокаивающе поднял руки Джилл. – Возможно, я все же ошибаюсь. Все это только предположения. Но Кину Сун… мне кажется, я не могу вписать его. Когда он снова будет уверенно держаться на ногах, я немного потолкую с ним. Пока же… не было времени для расспросов, не говоря уж о настоящем допросе того, кто не слишком хорошо владеет английским.
– Но что тебя беспокоит в нем? – не отставал Стэннерсли. И Тарнболл тут же вступил в разговор, объяснив созданную им вместе с Джиллом теорию постороннего.
– Так что, как видишь, – закончил спецагент, – в прошлый раз было то же самое. Только Ион Баннермен был рослым ублюдком, а этот тип всего лишь коротышка.
– Ты говоришь, что в нем, возможно, сидит пришелец? – Стэннерсли, похоже, сомневался. – Ну, если так, то он чертовски хороший актер!