Напротив, командование противника (вермахта), не без долгих колебаний и дискуссий при обсуждении «припятской проблемы», решило нанести главный удар к северу от болот Полесья, в Белоруссии (т. е. в полосе Западного ОВО Красной Армии). Для этого в состав группы армий «Центр» было включено больше половины от общего числа танковых и моторизованных соединений вермахта, развертываемых на Восточном фронте. Там же, в полосе наступления ГА «Центр», сосредотачивались и основные силы авиации (в том числе все соединения, вооруженные пикирующими бомбардировщиками Ju-87 и многоцелевыми истребителямибомбардировщиками Ме-110). Для действий на флангах (в Прибалтике и в Украине) были созданы значительно более слабые группировки.
В частности, на огромном пространстве от реки Припять до побережья Черного моря у немцев была всего одна (1-я) танковая группа, причем входившие в ее состав дивизии были самыми малочисленными по количеству танков – всего 728 единиц в составе пяти танковых дивизий (меньше штатной численности одного советского мех-корпуса). Таким образом, фронт Киевского ОВО оказался тем единственным участком общего фронта советско-германской войны, где число советских «танков новых типов» (Т34 и КВ) оказалось больше, чем общее число всех (включая пулеметные танкетки) танков противника, а число «истребителей новых типов» (МиГ-3 и Як-1) – вдвое больше, чем число всех истребителей Люфтваффе. Отсутствие в составе немецкой ГА «Юг» второй по счету танковой группы затрудняло (и в конечном итоге сделало невозможным) проведение крупной операции на окружение, подобной той, что была проведена в июне 41-го в Белоруссии.
С точки зрения той военной науки, которая ограничивается пересчетом танков, пушек и самолетов, войска Киевского ОВО были «обречены на успех». Однако все вышло совсем по-другому. Общие для всей Красной Армии образца 1941 г. причины поражения – низкая квалификация личного состава (на всех уровнях, от сержанта до маршала), усугубляемая еще более низкой мотивацией, – были дополнены и весьма значимой «местной спецификой». Война началась на т. н. «освобожденных от панского гнета территориях Западной Украины». Порядки, которые завели там «освободители» из НКВД, вызвали у местного населения сначала крайнее изумление, затем – смертный ужас, затем – желание мести. Массовые расстрелы заключенных и арестованных, произведенные в тюрьмах Западной Украины в первые дни войны, лишь только подлили «масла в огонь» разгоревшейся кровавой смуты.
Особенно сильно «полыхнуло» в Галичине (историческое название региона восточных предгорий Карпат с городами Львов, Самбор, Стрый, Станислав (ныне – ИваноФранковск), Тарнополь, Броды), которая предыдущие полтора столетия находилась в составе империи Габсбургов и где власть людей, говорящих по-немецки, воспринималась как привычный и понятный порядок жизни. К России там и раньше относились без особой симпатии (в годы Первой мировой войны сформированный из галичан «легион сичовых стрельцов» стал одной из наиболее боеспособных частей австрийской армии), и за полтора года советской оккупации эти чувства многократно усилились. В конце июня 41-го вооруженный мятеж охватил множество городов и местечек Галичины, включая прежде всего столицу региона – город Львов, где несколько дней шли самые настоящие бои между вооруженными отрядами националистов и отступающими частями Красной Армии.
Оперативный план командования немецкой ГА «Юг» был прост, незатейлив и достаточно легко предсказуем. Единственная на этом ТВД 1-я танковая группа вермахта, сосредоточившись за несколько дней до начала боевых действий в районе Люблин, Замостье, наносила удар под северное основание т. н. львовского выступа и, прорвав оборону советских войск на стыке 5-й и 6-й армий, развивала наступление в направлении Луцк, Дубно, Шепетовка. На острие выступа немецкая пехота должна была сковать основные силы 6-й и 26-й армий, не допуская их перебазирования в район прорыва «танкового клина». На южном фланге округа, в Карпатах, сколь-нибудь значимых немецких сил не было вовсе.
Этот план полностью удался. 12-я армия простояла в бездействии в полосе Станислав – Черновцы вплоть до того момента, когда и над ней нависла угроза окружения. 6-я и 26-я армии не только не оказали помощи «правому соседу», но и не смогли сдержать наступление немецкой пехоты, которая уже утром 30 июня, практически без боя, заняла Львов. В полосе наступления 1-й ТГр вермахта деморализованные части Красной Армии откатывались на восток. Главная ударная сила Ю.З. фронта – три могучих мех-корпуса (4, 8 и 15-й), каждый из которых по количеству танков (не говоря уже про качество) превосходил немецкую танковую группировку, несколько дней хаотично метались в «треугольнике» Львов, Тарнополь, Дубно. В ходе этих странных «маршей» более половины танков были потеряны еще до первой встречи с противником.
Запланированный командованием ЮЗ. фронта сокрушительный контрудар силами пяти (4, 8, 15, 9, 19-й) мех-корпусов вылился в серию разрозненных стычек в районе Луцк, Дубно, Броды. Тем временем (к 27–28 июня) немецкая пехота, продвигаясь в темпе 20–25 км в день, вышла в район Дубно и окружила (случай, едва ли не уникальный в истории Второй мировой войны) остатки советских танковых дивизий. Поражение (точнее сказать – исчезновение) мех-корпусов окончательно сломило волю командования фронта. 30 июня штаб фронта перебазировался из Тарнополя в Проскуров (ныне Хмельницкий), 3 июля – в Житомир, 6 июля – в Бровары, т. е. на восточный берег Днепра. Дальнейшее «продвижение» было остановлено лишь угрожающим рыком из Москвы:
«Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый (т. е. восточный. – М.С.) берег Днепра. Предупреждаю вас, что если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать укрепрайоны на правом берегу Днепра, то вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров. Председатель ГКО И. Сталин». (217)
Жесткий приказ Сталина, а также несколько сот ДОТов «линии Сталина» (взрывать которые, вопреки известной легенде, никто не собирался) в составе Новоград-Волынского и Шепетовского укрепрайонов, войска второго стратегического эшелона, которые оказались в тот момент в районе Шепетовки, а также оказавшийся в силу случайного стечения обстоятельств в районе Бердичева 16-й мех-корпус (в начале войны корпус передали из Юго-Западного в состав Южного фронта, а затем по железной дороге перевозили из Молдавии в Белоруссию) позволили на неделю задержать в районе Житомир, Бердичев наступление 1-й танковой группы вермахта.
Этот успех войск ЮЗ. фронта оказался, к сожалению, единственным. В 20-х числах июля немецкие танковые дивизии продолжили наступление, но не на восток, к Киеву (как того ожидало советское командование), а на юг, к Умани и Первомайску. В конце июля там были окружены отступающие с предгорий Карпат войска 6-й и 12-й армий. В печально знаменитом Уманском «котле» остатки этих двух армий были в течение одной недели разгромлены. Немцы взяли в плен более 100 тыс. человек, включая двух командармов и множество других командиров весьма высокого ранга [21] . Уцелевшие от разгрома части и соединения Юго-Западного фронта в начале августа отошли за Днепр. Так закончилось для Красной Армии сражение в Правобережной Украине.