Затем Терри приоткрыла переднюю дверь дома, и Вятт вбежал на подгибающихся ногах. Сюзи преследовала его по пятам, но в следующий момент дверь захлопнулась, закрываясь за ним, — захлопнулась перед рычащей мордой Сюзи. Терри упала в его объятия, и они оба зарыдали в истерике.
— Автомобиль, — удалось ей выговорить. — Это автомобиль Ричарда, но там нет водителя!
— Я видел.
Терри обхватила себя руками и крепко сжала. Она отошла от Вятта, откинула назад свои волосы и посмотрела ему прямо в лицо.
— Это Ричард, да? Он проделывает все это? Мы в его власти. Мы проиграли.
— Это твой муж, — кивнул он. — Он вместе с Психомехом. Маленький нацистский ублюдок Криппнер поместил в Машину что-то, о чем я не знал.
— Криппнер?
— Забудь это. Но ты права насчет Ричарда, Терри. Он управляет собакой и Машиной, — Вятт сжал зубы. — Но, по крайней — мере, я могу справиться с собакой, — и это будет началом...
Они пошли в библиотеку. С кованой железной подставки над старинным камином Вятт снял дробовик. Его приклад был богато украшен и отполирован.
— Я купил это ружье за его красивый вид, — сказал он. — Но он отлично подойдет для нашей цели. Правда, у меня еще не было случая опробовать его, так что теперь самое подходящее время.
Из ящика стола Вятт достал три патрона, зарядил двумя ружье, третий положил в карман халата. Он вернулся к парадной двери дома, Терри не отставала от него. Через окна им было видно, что “мерседес” остановился в дальнем конце подъездной дорожки, развернувшись к дому. Пар поднимался из-под его приоткрытого капота. А Сюзи не было видно, пока Вятт не открыл дверь.
Она вылетела из-за куста, кошмар в черном, который обрушился на него как немая неминуемая погибель. Но у него в руках был дробовик. Когда собака прыгнула к его горлу, он поднял оружие и нажал на один из двух курков.
Сюзи замерла на половине прыжка, намертво остановленная силой выстрела. Ее голова почти отделилась и в алых клочьях запрокинулась над туловищем. Ее тело упало у ног Вятта. Мгновение он смотрел, содрогаясь, на это месиво, затем перевел взгляд на огромный “мерседес”.
Вдруг у него перехватило дыхание, он вскочил внутрь дома, запер дверь на засов и больше не отрывал взгляда от фигуры, стоящей около автомобиля, — фигуры Вилли Кениха. Крепкий как скала, приземистый, стриженый немец стоял там, пристально глядя, его тело было неподвижно, но лицо подергивалось, а кулаки опущенных рук сжимались и разжимались.
Терри также увидела Кениха. Она тоже уставилась на него через дверь с двойным стеклом.
— Вилли! — прошептала она. — Он вернулся...
— Его вернули, — прохрипел Вятт, — думаю, твой муж.
Он резко переломил дробовик, вставил третий патрон в дымящийся патронник и защелкнул его.
— Смотри! — дрожащая рука Терри дотронулась до его локтя. — Он идет!
Кених шел к дому, его лицо теперь было холодным и бесстрастным, шаг — размеренным. Только его глаза выражали чувства, и они горели. Если Вятт и видел когда-нибудь человека, у которого на лице была написана решимость убить, то Вилли Кених был этим человеком.
— Гарет, — повторила Терри, — он идет!
— Я вижу, — ответил тот, отодвигая засов на двери и открывая ее, а затем прицелился прямо в Кениха. — Теперь это единственный путь, Терри. Не смотри...
* * *
Черная каменная бинтовая лестница, казалось, избивалась все круче и круче, когда Гаррисон-Шредер ехал на Психомехе вверх и вперед к той башне, где, как он знал, его ждали Черная Комната со своим жутким секретом и тот Ужас, которого он боялся больше всех ужасов на свете.
Но Психомех по крайней мере придал ему силу, которая была необходима, чтобы лицом к лицу встретиться с ужасом, и теперь он чувствовал только решимость освободиться от этого ужаса раз и навсегда. Его прямота — все его существование будет нечистым, несовершенным, рискованным, если позволить этому ужасу его заражающее сосуществование. Но, риск был, потому что даже сейчас он чувствовал отзвуки ужаса (который определенно должен был иметь свои щупальца или приспешников в Другом Мире), телепатическое бормотание, которое снова угрожало, странно предупреждая его о неминуемых опасностях и смертях. Опасностях его сверхсознанию здесь, в этой зловещей глыбе черного камня, и его физическому существу в...
...В другом Мире!
И, наконец, как любой человек на грани пробуждения, Гаррисон-Шредер понял, что он спал, что его существование было, на самом деле, подсознательным и совершенно отдельным от его физической реальности. Возможно, сама Машина передавала ему это понимание; или, может быть, оно пришло как следствие его расширенного двойственного ума и его развитых экстрасенсорных способностей, которые, как он помнил, были во сне. Гаррисон понял, что после того, как он избавится от последнего ужаса, он должен пробудиться.
Но пробудиться для чего? Для всех опасностей другого Мира? Для предательства?
Предательства от кого? С какой стороны? Пели бы только он мог вспомнить больше о другом Мире.., но он не мог. Все, что Гаррисон-Шредер мог сделать, это усилить свою защиту. Он мысленно выставил руки, мысленно отдал приказы, и было похоже, что черный замок узнал об этом!
Словно замок был живым существом, которое чувствовало, что срок его жизни на исходе, словно он был шатающимся строением, у которого по стенам поползли трещины. Черная пыль и каменные обколки дождем сыпались из темноты, зияющей вверху, и полусвет просачивался внутрь через содрогающиеся стены. Вперед и вверх ехал на Машине Гаррисон-Шредер, а замок дрожал все сильнее и — 'сильнее, Теперь малые обитатели этой глыбы собрались улепетывать как крысы, бегущие с тонущего корабля, уродливые порождения темноты постепенно удирали по спиральным, каменным лестницам или яростно летели кувырком. Возможно, Ужас, почувствовав приближение Гаррисона-Шредера, тоже попытается улететь. Этою нельзя допустить. Он снова мысленно расставил руки, чтобы установить барьеры, отрезать все пути к отступлению. И хотя он действовал подсознательно, все-таки это действие имело свои параллели и в реальном мире.
И, наконец, поднявшись наверх бесконечной спиральной лестницы-колодца, Гаррисон-Шредер оказался на огромной каменной площадке под высоким сводчатым потолком. И на этой площадке его взгляд приковала огромная черная дверь, за ней...
За дверью... Комната, загадка, и Ужас.
Конец поиска.
Черная Комната...
* * *
Кених видел дробовик в руках Вятта, но не обращал на него внимания и продолжал двигаться вперед. Он был всего лишь в десяти шагах, когда Вятт подумал, он, должно быть, настоящий буйнопомешаный! И начал взводить курок. И именно в этот момент появилась серая стена, купол, который сомкнулся над крышей дома, закрывая дом внутри и оставляя Кениха снаружи. Немец помедлил, подошел ближе, коснулся серой поверхности купола. Она была таинственной, как затвердевший туман, не теплая, не холодная, но твердая, как камень, и такая же непроницаемая. Кених обошел ее по периметру. Входа внутрь не было. Это был огромный серый пузырь, отделивший дом Вятта от внешнего мира.