– Ты поскользнешься, упадешь и сломаешь шею, – судя по звукам, мама гремела кастрюлями и горшками, переставляя их с места на место.
– Ну и что, у тебя меньше поводов для беспокойства.
– Не смей так говорить.
– Мне плохо. В школе я хоть чем-то смогу заниматься. Мне это так нужно сейчас. Если буду сидеть дома, превращусь в развалину. Если мне суждено от этого умереть, то так тому и быть!
– Не говори глупостей. Неужели ты думаешь, что я смогу пережить, если с тобой произойдет что-то еще более страшное? – Мамин голос дрогнул и стал тише, мне пришлось прижать ухо к двери.
Даррелл не ответил.
– Ты же мой единственный сын, – голос стал мягким и вкрадчивым.
Некоторое время они оба молчали.
– А Джудит? – спросил Даррелл. – Она твоя единственная дочь.
Мама снова зазвенела кастрюлями. При мысли о том, что она может или не может сейчас сказать, у меня перехватило дыхание.
– Мы сейчас не о ней говорим, – ответила мама. – Мы говорим о тебе.
Первой мыслью было убежать в хлев и остаться там на ночь. Я послушалась второй, открыла дверь и вошла в дом.
Мама старалась на меня не смотреть.
Весь оставшийся день мы провели в напряженном молчании. О школе не было сказано больше ни слова. Мы поели, доделали все домашние дела и очень рано легли спать.
Утром я встала раньше мамы и переделала все домашние дела еще до рассвета. Я собрала нам кое-какую еду, уложила ее в корзину и поставила в угол. Потом я развела огонь, согрела воду для завтрака и помогла Дарреллу одеться. Доделав все дела, которые только можно было представить, я лишила маму поводов лишний раз пожаловаться.
Проснувшись, мама вышла из своего закутка и с беспокойством, как кошка, наблюдающая за мышью, стала смотреть на нас. Но чайник уже закипел, завтрак стоял на столе, мы оба были одеты и сидели за столом, сказать ей было нечего.
После завтрака Даррелл, ни слова не говоря, поднялся и поскакал на своих костылях к двери, рядом с которой висели наши пальто. Он засунул учебники и старую разбитую грифельную доску в пустую штанину и закрепил ее на поясе ремнем, как он придумал вчера вечером. Умница Даррелл! Я надела пальто и замоталась шарфом, взяла корзинку с обедом и предложила Дарреллу руку, чтобы он оперся.
Мама молчала. Как кошка, готовая к прыжку.
Мы открыли дверь и вышли на серебристый снежный ковер. Небо было в тучах, в воздухе заклубились облачка пара от нашего дыхания. Никто из нас не обернулся. Нельзя было давать маме ни повода, чтобы нас остановить.
Я прислонила Даррелла к стене дома.
– Жди здесь! – сказала я ему. Как я и думала, растаявший снег с утра превратился в корку, каждый шаг по расчищенной дорожке грозил обернуться падением. Скользя и спотыкаясь, я дошла до хлева и достала санки, которые папа сколотил, когда Даррелл был совсем маленьким. Они стали ему слегка маловаты, но все-таки он в них поместился. Весь путь до школы я везла его за собой по льду. Он делал вид, что гребет костылем, как будто это были не сани, а лодка.
В твоем доме не было заметно никаких признаков жизни. Зная, что Даррелл за мной наблюдает, я постаралась скрыть свой интерес.
Мы приехали в школу рано, как я и хотела. У меня хватило время раздеть Даррелла и посадить его на место до того, как в класс соберутся ученики. В школе был один учитель, он разводил огонь в печи.
– Ну что ж, – проговорил он, увидев нас, – какая приятная неожиданность, мисс Финч. Он поцеловал мне руку, хотя я ее ему и не протягивала. Как он смеет! – Мистер Финч, я счастлив, что вы вернулись в школу. После такого перерыва придется вам нас нагонять.
Пока учитель своими длинными белыми пальцами показывал Дарреллу страницы, которые они будут сегодня проходить, я стояла рядом. Наконец он обернулся и увидел, что я все еще здесь.
– Как мило с вашей стороны помочь вашему брату добраться в школу, – сказал он, откидывая прядь черных волос ото лба. – Мы заканчиваем в три часа, к этому времени вы можете прийти и забрать его домой.
Даррелл перебил его:
– Она никуда не уйдет. Она тоже хочет научиться читать. Она будет сидеть со мной до конца уроков.
Руперт Джиллис выпрямил спину и оглядел меня. Его глаза блестели.
– Ну что ж, это хорошая возможность для вас, не так ли? – он потер руки. В класс начали заходить ученики, мальчики и девочки, по уши укутанные в шарфы. Они болтали друг с другом, пока не заметили нас с Дарреллом.
– Посмотрим, – учитель оглядел класс, – Куда бы мне вас посадить? С одногодками? Нет, только не с юношами. Вы ведь недолго ходили в школу? Вы умеете читать? Мне кажется, нет. Девочки на задней парте начали шептаться.
Класс быстро заполнялся. Старшие мальчишки подходили к Дарреллу и хлопали его по плечу. Под внимательными взглядами присутствующих я почувствовала, как с моего лба начинают стекать капли пота. Мне были слышны смешки. Рыжеволосая дочь пастора Фрая посмотрела на меня, фыркнула и отвернулась. Она младше меня всего на два года, а кажется, что на все двенадцать, такой она выглядит свежей и молоденькой.
Учитель хлопнул в ладоши, я подпрыгнула от неожиданности.
– Я придумал, – он поставил стул рядом с собой. – Будете сидеть со мной, я буду заниматься с вами индивидуально. И вам не потребуется декламировать тексты на пару с соседом по парте. Вы не будете сидеть ни с малышами, ни с теми, кто ближе вам по возрасту.
Он постучал по стулу, приглашая меня сесть.
Несмотря на то что мне было холодно, мое лицо горело. Я пошла к доске, и мне показалось, что шорох моих юбок был оглушительным.
– Доброе утро, ученики, – сказал Руперт Джиллис. – Думаю, вы все рады, что к нам в класс вернулся мистер Даррелл Финч. А еще у нас появился новичок. Простите, – он улыбнулся, не разжимая губ. – Мистер Финч, напомните мне, как зовут вашу сестру?
Все утро я разглядывала свои руки, сложенные на коленях. Но это не помешало мне видеть, что взгляды всех учеников класса обращены на меня, хотя мистер Джиллис и расхаживал по классу, и писал на грифельных досках учеников арифметические примеры. Я осмеливалась поднять голову только тогда, когда мелки дружно начинали скрипеть. Несколько девочек и ребят на задних партах смотрели на меня не моргая, ничего не выражающими глазами. А я сидела рядом с учителем, как будто меня наказали.
Чтобы хоть как-то развлечься, я разглядывала стол мистера Джиллиса. Предметов на нем было немного. Стопка букварей, чернильница и перья, указка, атлас. Они ничего не говорили об их обладателе.
Потом он опустился на стул рядом и одарил меня скупой улыбкой.
– А теперь, – прошептал он, нагибаясь ко мне, – начнем и мы?