Второй момент: он опасается, как бы люди Крота не добрались и до меня. «Перебирайся в Люксембург» означает совсем не эту тихую гавань вдали от европейских центров, живущих мировой политикой и большими деньгами. В Люксембурге у меня как раз никакого пристанища нет. Бородавочник напоминает мне о снятой конспиративной квартире в Париже, в двух шагах от Люксембургского сада. Вполне возможно, что о ней в Конторе знает только он сам, что по документам она вообще нигде не проходит. Тогда это действительно надежное укрытие. Не будь Мохова, Бородавочник посоветовал бы мне просто вернуться в Нью-Йорк. Но он и не знает, что теперь, когда мы с Моховым снова встретились, это место стало для меня еще более опасным.
Эсквайр мейл Мохова никак не прокомментировал исключительно, чтобы не оскорблять меня сомнением в моих интеллектуальных способностях. Место, где Мохов с Тоней могли поесть мороженого, было теперь только в Лондоне. Они приходили туда достаточно часто и в одно и то же время. То есть либо по воскресеньям где-то неподалеку от дома, либо, когда Мохов забирал дочь из школы, где-то между школой и домом. Но если я об этом догадался (если догадался), то что помешает сделать то же самое людям Крота, которые сейчас разыскивают Мохова так же активно, как и я?
Теперь маленькая нестыковка. Мохов написал: «Время знаете». Совершенно недвусмысленно он имел в виду не только свою дочь, но и жену. А с кем еще они в Лондоне могли ритуально есть мороженое в определенном месте? Однако Эсквайр, от которого эта деталь тоже наверняка не ускользнула, сообщает лишь об исчезновении дочери. Значит, жена осталась в Москве. Почему?
Я вдруг понял, кого мне напоминает Тоня. Саломею Климта — красавицу с холодными и безжалостными чертами лица и отрубленной головой Иоанна Крестителя в руке. В том, что моховская принцесса летит или уже прилетела в Лондон, я и не сомневался. Любит папочку. Раз Эсквайр пишет об этом неопределенно («Вероятно, летит в Лондон»), данных о прохождении российской границы Контора не нашла. Да ее вряд ли и выпустили бы за рубеж. Скорее всего, Тоня тоже избрала кривой путь, через российскую Мексику, Белоруссию, или, на худой конец, через Украину.
И что в связи с этим я могу сделать? Найти все кондитерские в районе Глостер-роуд. А как я узнаю, где училась Тоня? Тоже несложно. Вряд ли Моховы имели возможность платить за частную школу. Так что, скорее всего, это была обычная английская школа, а не какая-нибудь элитная, для детей дипломатов, одна на весь город. И скорее всего, она была недалеко от дома — Тоне ведь было всего одиннадцать, когда Моховы поселились в Лондоне. То есть ее нужно было каждый день отводить на занятия и после них встречать. Мог ли это делать сам Мохов с его ежедневной работой в аэропорту, в представительстве Аэрофлота в самом Лондоне, а также с беготней по делам Конторы? Нет, конечно. То есть, скорее всего, он Тоню из школы забирал, раз у них было время поесть мороженого, а отводила ее туда мать. Получалось, что меня интересовали все государственные школы в Кенсингтоне и все кондитерские между ними и домом.
Задача, которая казалось непосильной, оказалась простой. Интернет, этот новый основной способ существования зрячих человеческих особей, просветил меня минут за десять. В самом Кенсингтоне детей соответствующего возраста не было или их не любили. Потому что ближайшая к дому Моховых средняя школа, школа Святого Сердца, находилась в Хаммерсмите. То есть километрах в трех, в двух станциях метро — пешком все-таки далековато. Все прочие были либо начальные, либо уже колледжи. Конечно, в конце 90-х в тех краях могло существовать и что-то еще, но поисковики пока не отвечают на запросы типа «Средняя школа в Кенсингтоне в 1995 году». Несмотря на это несовершенство интернета, с которым несомненно скоро будет покончено, мои действия были понятны. Нужно было послать людей Раджа всего в два места: в район Глостер-роуд и в Хаммерсмит. А самому держаться вблизи наиболее вероятного места встречи, у Глостер-роуд.
Я отключил айфон от зарядки. А правильно ли позвонить с него Раджу с новыми просьбами? Осборн тоже ведь был уверен, что его не подслушивают, а мы установили всех его сотрудников и даже начальника, с которым он разговаривал со скремблером.
Да, а моя гарнитура? Вдруг работает еще?
— Шанкар? — позвал я.
— Здесь Шанкар, — тут же откликнулся голос. Слава богу!
— Ты что, спать не ложился?
— Уже поспал. Вы, я вижу, тоже.
— Да, тоже нет, — вяло сострил я. — Слушай, а ты можешь определить, прослушивается мой мобильный или нет?
— Нет, не могу. Никто не может, существует пассивное подключение. А зачем вам? Носите телефоны в волшебном мешочке, который я вам дал, а со мной связывайтесь по гарнитуре.
— Я боялся, что она уже не работает.
— Всё работает, и все работают. Так что нужно?
Я объяснил.
— Хорошо, кондитерские я найду. А кого мы в них ждем?
Послать ему фотографии Мохова и Тони? Они ведь были Эсквайром из дела пересняты — и, соответственно, предусмотрительно хранились теперь и в моем айфоне. Индийцам своим я доверял, но что-то во мне засопротивлялось. Наверное, это просто было необязательно.
— Худощавого мужчину за пятьдесят и девушку под тридцать, наверно, даже моложе, — сказал я. — Они будут только вдвоем, держаться, как встревоженные влюбленные, говорить скорее всего по-русски.
— И если такие объявятся?
— Срочно сообщить мне и начать следить за обоими.
— То есть двоих послать в Кенсингтон и двоих в Хаммерсмит?
— Да. И я сам буду где-то в районе Кенсингтона. Это вероятнее всего произойдет там. И лучших людей пошли именно туда.
— Сделаем. И когда они должны там быть?
— Как, они еще не на месте?
Шанкар засмеялся.
— Считайте, что уже на месте.
Я спустился на завтрак, не переставая мучить свой айфон поисками в интернете. И выяснил, что пытаться определить, каким рейсом Тоня могла прилететь в Лондон бессмысленно. У нее была возможность лететь напрямую, через Варшаву, Прагу, Вену, Франкфурт — и это только из Минска. А любящая дочь без всякого сомнения постаралась как можно скорее улететь из страны, с которой у России нет границы, но зато где спецслужбы можно попросить помочь. Это я про Белоруссию. А есть еще Украина, где на сотрудничество с Конторой рассчитывать сложнее, граница, хотя и прозрачная, все же существует. Тем не менее и эта наша братская, то есть со сложной и запутанной историей взаимоотношений, страна с ролью пересылочной базы справляется.
Я набрал в прозрачную пиалу разных хлопьев, залил их йогуртом, думая этим и ограничиться. Но как выяснилось — вчера же я помчался на встречу с Раджем в начале седьмого — здесь подавали не континентальный, а полный английский завтрак. Глядя на жареные грибы и помидоры на тарелках соседей, я соблазнился. «Только без этих жареных колбасок, пожалуйста. А яйцо подойдет». Предвкушение плотной еды вызвало следующую мысль, но я ее с возмущением отогнал. Никакого алкоголя до позднего вечера! Да и то, если все будет в относительном порядке. Я в таком состоянии со всеми перелетами, бессонными ночами (эта не в счет) и вчерашними тремя инъекциями хрен знает какой гадости, что меня и пара пива валит с ног. Я ведь вчера после паба дошел исключительно на автопилоте. Да, решено — все слышали? — в течение дня даже никакого пива!